Знаете выражение "мир встал с ног на голову"?
Так вот, я ответственно вам заявляю - это вообще фигня.
Куда хуже, когда мир опрокинули, согнули напополам и закрутили в кулечек.
Город скрутился невозможной, невообразимой апельсиновой коркой - и небо смялось с ним вместе.
И позеленело.
Дома запрокинулись, а еще - вытянулись вверх и далеко вбок. Как будто их из пластилина делали. Асфальт выгнулся горбом. А подальше - вообще встал склоном. Все, на что я смотрел - скатывалось в бездонную зеленовато-синюю пустоту.
По которой мирно плыли немногочисленные серые тучки.
И прямо впереди в зеленом небе - диск.
Такой ярко-красный, будто угли для шашлыка. И от него все тоже становилось таким красно-бурым.
Мир смялся, изогнулся и еще накренился на девяносто градусов. А мы сидели на крохотном уступчике в самой его середке.
Я повернулся на бок. К щекастой. На этот раз вроде ничего не мешало.
Щекастая заговорила.
Наш школьный сантехник Иван Иннокентьич был из тех, кто матом не ругался - а разговаривал.
Здесь он бы сначала записывал особенно выдающиеся обороты. Потом - покраснел. А потом - сделал бы вид, что не знает таких выражений и тех, кто их употребляет.
Между нами и церковью крутилась пыль.
Даже нет. Не крутилась. Слова не подберу.
Знаете, как начинает кипеть вода, если миска до краев засыпана зерном? Самого кипения не видно, просто зерно посередке, оно так подскакивает. Вот и пыль так же.
У краев - лежала смирно. Немножко так подергивалась. По центру - бурлила густым облаком, будто кашу помешивали, и все время взлетала вбок.
Ну да. Взлетала вбок. Потому что сама площадь изгибалась в этом месте.
В пыли блестели стекляшки, ветки, колеса, камни от бордюрчиков... что-то еще, но тут я решил не приглядываться. Вокруг валялись ... а может, стояли? - прижимались к булыжникам машины. Смятые, будто ими в футбол гоняли. У одной колесо до сих пор крутилось.
А еще - площадь тоже растянулась. Вместе с закрученными спиралью пешеходными дорожками, клумбами, лавочками. Красными под светом красного солнца.
Щекастая посмотрела на меня, не шевелясь.
- Ты кто и мы где? - спросила она.
Я набрал в грудь воздуха. Хотел набрать. Грудь резко сперло. Я сглотнул, закашлялся, вдохнул через силу.
И ответил совершенно честно.
- Мы внутри Жала.
Секунды тянулись. Город плющило вокруг нас мешаниной пятен - такой, знаете, как на картинах всяких старинных поехавших художников. На дальней стороне площади медленно убегало за поворот трое человечков. Растянутых в скошенные вопросительные знаки.
- Ты откуда знаешь? - спросила щекастая. Ее фигура почти не исказилась, хотя краем глаза я замечал, как подергивается ее силуэт, стоит мне отвести взгляд в сторону.