– Да ты тут наготовила еды на целый полк.
– Должен же ты предложить что-нибудь своему гостю. Мери села за стол и взяла в руки чайник. Сервиз мейсенского фарфора[39] был украшен бледно-розовыми цветами с золотыми листьями. Каждый раз, когда Мери ставила его на стол, она чувствовала себя важной дамой.
– Пока он не пришел, я надеюсь, что мы выпьем по чашке чаю и поболтаем.
Она добавила в чай. сына сливок. Мери считала, что ее сын слишком худ, и положила на его тарелку два кекса, покрытых глазурью.
– Ну разве у нас не уютно?
– Гм-м.
– Пей чай, дорогой. Перемена климата – всегда тяжелое испытание для организма.
Она знала, что рано или поздно сын расскажет ей о том, что его гнетет.
Филипп подчинился автоматически, изучая лицо матери поверх края чашки. За последние несколько лет Мери немного пополнела. «Впрочем, это пошло ей на пользу», – подумал Филипп. Когда он был ребенком, мать всегда казалась ему слишком худой. Сейчас ее лицо приятно округлилось, и если кожа утратила девическую свежесть, то приобрела сияние, свойственное внешности зрелой женщины. Конечно, есть кое-какие морщинки, но они скорее мимические, оттого что она любит посмеяться, а не от возраста. Мери всегда была смешливой.
Филипп внешне походил не на мать, а на того мужчину, который ворвался в ее жизнь, а потом столь же быстро ее покинул. В детстве мальчику очень хотелось найти отца, каждого мужчину, от почтальона до принца-регента, он внимательно изучал, пытаясь обнаружить в нем сходство с собой. До сегодняшнего дня он так и не знал, как поступил бы, если бы встретил отца.
– Ты изменила прическу.
Мери кокетливым жестом взбила волосы.
– Да. И что скажешь?
– Что ты красивая.
Она довольно улыбнулась.
– У меня новый парикмахер. Его зовут мистер Марк, можешь вообразить? – Она округлила глаза и слизнула крошку глазури с пальца. – Он так мило кокетничает, что хочется дать ему за это двойные чаевые. Все клиентки от него без ума, но я думаю, он другой ориентации.
– Епископального вероисповедания?
В ее глазах заплясали смешинки. Ее Фил всегда был чертенком.
– Можно сказать и так. Ну а теперь… – Вернувшись к своему чаю, она улыбнулась. – Расскажи мне о своем отдыхе. Надеюсь, ты не пил там воды? О тамошней воде говорят такие ужасные вещи. Хорошо провел время?
Филипп вспомнил о том, как полз по вентиляционным трубам, как прятался в платяном шкафу и занимался любовью с Адриенной.
– Да, – коротко ответил он.
– Нет ничего более удивительного, чем зимние каникулы в тропиках. Я часто вспоминаю, как ты повез меня в феврале на Ямайку.
Это было после кражи камней де Марко в Милане.