Он очень близко подошел к своей цели, но тогда так до нее и не добрался. Как именно дракон был повержен, никто не знал. В тексте очень скупо и без подробностей говорилось про объединенную армию, которая смогла взять столицу, убить дракона и разрушить храм. До ныне живущих дошло только имя дракона и его судьба: старые боги разорвали душу выскочки и раскидали ее осколки по всему миру.
Кесарь небесный использовал свою силу, чтобы защитить свой народ. Асархаддон завоевывал чужие народы, чтобы обрести больше сил. Петр по этому поводу высказывался категорично: «Поэтому князь Всеволод, да будет славно имя его, после смерти превратился в бога, а дракон пал на тысячелетия».
Для многих поколений Асархаддон оставался мифом, который волновал только книжных червей. Но давно забытая сказка стала былью. Полтора века назад экспедиция одного из королевств обнаружила в Океане архипелаг. В то время люди часто выходили за Морские ворота. Они искали новую землю, и они ее нашли. И на этой земле был спрятан осколок души Асархаддона. Как они разбудили дух древнего чудовища, была ли это неосторожность или умысел, никто толком не знал.
Отец драконов проснулся, и целый свет вздрогнул. Рухнул барьер между мирами, и из Нижнего мира хлынула волна нечисти. Игнатов знал эту скорбную летопись: развалившиеся государства, исчезнувшие торговые пути, рыскающие по уголкам мира твари, которых в старые времена не видели даже на картинках. Воевать с врагом, у которого нет слабых мест — все равно, что бить мечом по воде. Пятьдесят лет хаоса разрушили то, что строилось веками.
Главное, что Изяслав почерпнул для себя из этой истории — мир выдержал. Рутения потеряла людей, земли, обеднела, но сохранилась. Страна была тяжело ранена, но она продолжала бороться за свою жизнь. Демоноборцы не просто пытались сохранить то, что оставалось свободным от нечисти — они медленно, но верно отвоевывали свою землю. Страшно, кроваво, тяжело, но рутенийцы научились воевать и с драконовыми детьми. Игнатов знал, что легкого способа победить нет, но есть вообще хоть какой-то способ.
* * *
Звезды висели в небе яркими огоньками, холодными и пронзительными. Если и бывает холодное пламя, то это свет далекой звезды. Яркий. Мертвенный. Неподвижный. Даже Сатевис и Глаз Грифона, большие красные звезды, ничем не напоминали живой огонь костра.
Изяслав оглянулся. Узольская пуща выглядела большой зубчатой стеной, черной даже на фоне ночного неба. Деревья сливались в одну неподвижную массу, недобрую и мрачную. Изяслава это вполне устраивало. Пусть лес будет сколь угодно мрачным, главное, чтобы оттуда ничего не выбралось. Изяслав не сильно опасался ночного нападения, но все же незадолго до полуночи поднялся сам и поднял Лютого с Богданом. Изяслав слишком много и слишком часто слышал, как люди погибали из-за бравады. Поэтому даже на удобной позиции, даже при собаке, три самых опасных часа лучше стоять в дозоре самому.