— Не мала дытына, щоб за мной доглядать, — полушутя, полусерьезно ответил дед Охрим. Ему очень хотелось остаться с любимой внучкой. Он чуть было не согласился, когда Оксана, ласкаясь, стала упрашивать его:
— Дидуня, вы уже старенький, трудно будет одному… А как же я без вас буду? Кто меня будет учить жить, кто о партизанах расскажет?
И все-таки он не поддался искушению остаться в горячо любимой семье, с которой мог уйти к партизанам, помня, что теперь он связной подпольщиков…
Напрасно прождав в Деснянске два дня, дед Охрим вернулся в Заречное, надеясь, что секретарь райкома даст знать, где они встретятся… Но встрече этой не суждено было состояться. Не знал дед Охрим и того, что в последний раз видел он свою любимую внучку. Страшные несчастья одно за другим свалились на его седую голову. Как-то вечером зашел к нему Кича. Убедившись, что старик один, тихо сказал:
— Плохо, Ефрем Петрович, ой как плохо! Кто-то выдал подпольщиков и партизан.
Дед Охрим почти враждебно посмотрел на Кичу:
— Як так выдав? Кто мог на них показать, колы даже я не знаю, де воны находються?
Кича молчал, подбирая слова. Он боялся, что известие убьет старика.
— Ефрем Петрович, вы старый партизан… В жизни всякое видали… И сейчас не очень расстраивайтесь, большое несчастье…
— Чого ты з мене душу выматуешь! — воскликнул дед Охрим. — Кажи зразу.
Кича подсел к старику:
— Ваш сын Сергей Ефремович пришел домой забрать жену и Оксану…
Встрепенувшись, дед Охрим хотел задать вопрос, но сдержался.
— Полицай Остап Млынок доказал немцам на него и Семена Андреевича Гузика.
Словно желая лучше запомнить имя предателя, дед переспросил:
— Остап Млынок?
— Он. — И еще тише Кича добавил: — Расстреляли их немцы, хату сожгли, а сноху и вашу внучку в Германию угнали…
Голова старика опустилась на грудь. Он сидел, ни о чем больше не расспрашивая, даже не посмотрел на уходившего Кичу…
Каждый день приносил известия об арестах, расстрелах, грабежах. Со страхом вслушивался в них дед Охрим и в довершение всего узнал, что в черниговской тюрьме сидит Василий Осипович. Хотел поговорить с Кичей, но тот даже не стал его слушать, как будто они никогда не были добрыми соседями. После долгого раздумья дед принял твердое решение. С георгиевскими крестами на груди он бесстрашно бродил по Деснянску, заходил в управление полиции, даже заглядывал в комендатуру. В нем жила твердая уверенность — рано или поздно он найдет настоящих советских людей, которым понадобятся сведения о фашистах и предателях. Раз секретарь райкома поручил ему связь и разведку — он выполнит это поручение.