Увидя, что внук направился в сторону реки, дед Охрим засеменил вслед, но Петро с каждой минутой уходил все дальше.
— Петро! — не выдержал дед Охрим. — Петро, хай тоби трясця! Стой, я тоби кажу!
Шохин обернулся и, увидев деда в белой холщовой рубахе и белых штанах, остановился:
— В майське вырядились, диду? Чтобы, значит, издали было видно?
— А як другого нема? Голым не побижишь, — тяжело дыша, дед подошел к Шохину. — Я за тобой пьятый дэнь гоняюсь.
— Так это значит вас, диду, я заметил? А я-то подумал — следит кто-то. Почему ветку не заломили, как договорились?
— Заломыв, так якась паскуда начисто зныщила[7]. Ось иды сюды у гущу, бо я тоби таке скажу… — И дед направился в заросли, не обращая внимания на хлеставшие его прутья.
Шохин шел сзади. Он любил своего беспокойного старика. Любил за правдивость, за непримиримость к врагу. Сейчас он был для Петра единственным родным человеком.
— Слухай, Петро, — зашептал дед, когда сини остановились под ветвистым дубом, — як только сталы пидходыть немци, наши у лиси понаробылы склады оружия та продовольствия…
— Я слыхал, что немцы все склады нашли, — перебил деда Шохин, — говорят, будто шофер выдал.
— Брехня! Знаю одьин склад, нихто его не тронув. У зареченском лиси закопано оружие. Пряталы Васыль Ёсыповыч та шофер. Шофера вбыто, а секретар не знаю где.
— Оружие?! — обрадовался Шохин.
— Хрест святый! — дед перекрестился. — Покажу у всякое время.
— Идемте!
— Не спеши. Наперед дай честное слово, що партизаны приймуть мене у свий отряд. А то сам наберу соби хлопцив.
— Диду, — Шохин взял старика за плечи, — не знаю, есть здесь сейчас партизаны или нет, но скоро они будут. Раз есть оружие, будут и партизаны, а вы будете первым среди них…
Дед пристально посмотрел на Шохина и укоризненно покачал головой:
— Нема, кажешь, партизан? Я сам бачив тебе з червоным командиром.
Петр донял: не сказать сейчас деду о Гладыше, значит сильно обидеть старика.
— Тот командир — мой начальник. Завтра утром пойдем к нему. Только вам одному могу доверить это.
— Ну и добре! Ему и покажу, где склад зброи[8], — упрямо проговорил дед Охрим.
Условившись о завтрашней встрече, дед быстро пошел другой дорогой, раздумывая, почему это Петр не доложил о нем своему командиру. А может быть, Петру надо было сказать об оружии при первой встрече? Но тогда он еще не был уверен, что Петр разведчик… Дед сплюнул: «Промашку дав! Треба було сразу усэ рассказать!» Продолжая себя ругать, дед Охрим торопливо шел к Заречному.
Ровно в пять часов вечера Шохин и Юрий сидели в дубовой роще на обрывистом берегу Десны. Отсюда отлично были видны дорога, луг, гладь реки, два неподвижных челна.