— А тебя, товарищ Синюхин, наши пограничники до сих пор вспоминают, — Акошин положил руку на широкое плечо собеседника. — Помнят, как под артобстрелом раненых вытаскивал. Как полз по-пластунски к колодцу с флягами за водой. И особенно, как ты во время вылазки приволок финскую пушку в оборону.
Синюхин добродушно усмехнулся.
— Это трудно забыть. На всю жизнь останется в памяти оборона старшего лейтенанта товарища Каштанова. Правильно ему звание Героя Советского Союза присвоили… — Синюхин помолчал, потом продолжал взволнованно:
— Позабыли вы меня, товарищ военврач…
— Что ты меня все военврачом зовешь? Ведь знаешь, что я только фельдшер, — улыбнулся Акошин.
Синюхин тоже широко улыбнулся:
— Я и в мыслях вас так зову… Дело ведь не в звании, а в человеке…
Акошин поднялся.
— Пора отдохнуть, товарищ Синюхин, завтра рано выедем. Целый обоз собрался — три подводы, боеприпасы, муку повезем. По лесной дороге здесь недалеко. Если пораньше отправимся, к обеду и дома. Мы теперь у вас на снабжении, видеться часто будем. Очень рад, что с тобой встретился.
— А уж как я рад, и слов не подберу, — пробасил Синюхин.
Почти совсем стемнело. На небе горели звезды, почернел лес, комары стали еще злее, но два боевых товарища шли тихо, дорожа каждой минутой, проведенной вместе…
Полковника Усаченко разбудил стук в дверь. И хотя тяжелый сон еще сковывал тело, Усаченко сразу открыл глаза. В землянке было светло. Первые лучи солнца, проникая сквозь маленькое окошко, окрашивали в розовый цвет сложенные на столе книги и папку с бумагами.
Усаченко взглянул на ручные часы — было четыре утра. Быстро одевшись и пригладив волосы, крикнул:
— Войдите!
В дверях показался дежурный по части, приземистый, с большими пышными усами майор. Спросив разрешения, доложил:
— Получена срочная шифровка…
По тону его Усаченко понял: у дежурного есть еще какое-то сообщение.
— Продолжайте.
— Банда диверсантов прошла на стыке с третьим батальоном части полковника Никольского.
Усаченко резко поднял голову: в третий батальон должен сегодня утром отправиться со склада обоз.
— Полковника Никольского? — переспросил он. — Задержать обоз.
— Обоз в составе трех повозок под охраной пяти автоматчиков и одного ручпулеметчика отправился в два ноль ноль.
— Вот это уже плохо. Вызовите начальника штаба и замполита.
Привычным движением Усаченко приладил к поясу маленькую кобуру с трофейным пистолетом, надел фуражку и вышел. Довольно прохладное утро заставило поежиться. Полковник остановился у землянки, посмотрел на небо: на нем широко раскинулись легкие перистые облака. Над деревьями парил ястреб, высматривая добычу. «Как самолет… теперь не очень-то фрицы летают, посбили их форс…» — подумал Усаченко, шагая по хорошо утоптанной дорожке.