Все замерли. Но первый директор дипломатично отклонил мое предложение обрезать конец фильма, и, таким образом, все наши дебаты завершились вполне благополучно. Однако на лицах коллег я читал открытую ненависть. Чтобы задобрить создателей фильма, я сказал, что вещь реалистичная и что герой, возможно, вызовет симпатии, хотя бы потому, что отрицательный герой часто бывает симпатичнее, чем положительный. Отсюда возникает вопрос, ответ на который потребовал бы специального социологического исследования: как отрицательные свойства героя влияют на зрителя.
Когда мы расходились, я заметил, что все как-то чураются меня, подчеркивая тем самым дистанцию между нами. Рихтар исчез, чтобы не ехать со мной в одной машине, развозившей нас по домам.
Шофер нервничал: в машине сидели только я да Ида — два места были пусты. Так и не дождавшись никого больше, он спустился от «Колибы»[37] в город.
Я был уверен, что Ида приняла б мою сторону, знай она, о чем идет речь. (Какой резон ей со мной ссориться, ведь нам придется работать вместе еще лет двадцать!) Я готов был разъяснить ей, что́ я преследовал своим предложением, но она глазами указала на шофера, дав мне понять, что мы поговорим где-нибудь в другом месте. Я было подумал — ну что ж, мы посидим с ней в кафе, и я поделюсь своими соображениями, но неожиданно она сказала:
— Я здесь выйду, в магазин надо.
Шофер остановился у тротуара — Ида выскочила, махнув рукой на прощание.
Дома у меня разболелась голова. Проглотив полтаблетки динила и одну ацильперина, лег в постель. Мне стало страшно. Подробно восстановил в памяти все события минувшего дня, чтобы понять, оскорбил ли я каким-либо образом своих сослуживцев. Почему они были так недружелюбны? Я обидел их своей критикой?
Вспомнил о разговоре с одним режиссером: он спросил меня, когда я стану завом. Я ответил, что мое назначение все время откладывается. Пошутил, разумеется. Но подобный же вопрос услышал я и от другого человека. Возможно, это какая-то тайная тактика, направленная на то, чтобы рассорить литсотрудников. Один отмахнется от такого вопроса, другой начнет углубляться в него — и так прощупывается мнение нашего брата о нынешнем руководстве. Подобные вопросы задавались и Иде. Однажды, после того как заведующая отчитала ее, она со слезами на глазах мне сказала, что завша потому шипит на нее, что видит в ней свою соперницу. Эти взаимозависимости напугали меня.
Вспомнил я и другое: как-то раз критиковал я высокий уровень гонораров за сценарии. Те, что слушали меня, были несколько удивлены — я ведь тоже сценарист. И только позже, должно быть, до них дошло, что я имел в виду Рихтара и других сценаристов, которые пекут свои творения как блины. Так или эдак, но теперь и я попал в эту компанию.