.
Начиная с 17 января, замечала Крупская, «стало чувствоваться, что что-то надвигается: вид стал у ВИ ужасно усталый и измученный. Он часто закрывал глаза, как-то побледнел, а главное, у него как-то изменилось выражение лица, стал какой-то другой взгляд, точно слепой. Но на вопрос, не болит ли что, отвечал отрицательно»>2729.
На открытии XI съезда Советов 19 января Калинин уверил собравшихся, что лечащие Ленина крупные медики выражают надежду на его возвращение к государственной и политической деятельности. Сотрудник охраны Александр Васильевич Бельмас в ту ночь дежурил. «Утром, когда мне надо было уже уходить, Ильич не вышел к завтраку. Подошел грустный Петр Петрович и говорит:
– Ильичу сегодня что-то нездоровится, на прогулку не поедет.
А через некоторое время Мария Ильинична посылает меня на машине за доктором Ферстером в Боткинскую больницу. В доме опять горе. Все ходят мрачные, Надежда Константиновна и Мария Ильинична безотлучно находятся у постели Ильича. Часто звонят по телефону из ЦК, СНК, ОГПУ – все спрашивают, как здоровье Ленина. В доме напряженная обстановка, все молчат»>2730.
Утром 20 января Осипов записал: «После завтрака Владимир Ильич сидел на балконе, выходящем в парк… Надежда Константиновна читала ему газету, которую он слушал с большим интересом»>2731. В 18.30 Рукавишников сменил Попова, который, сдавая дежурство, «сказал кратко, что обозначились какие-то неопределенные симптомы, беспокоившие его: ВИ был слабее обычного, был вял и жаловался на глаза – как будто по временам плохо видел. Из Москвы вызвали профессора Авербаха для осмотра зрения… ВИ сидел в это время у себя в комнате с Надеждой Константиновной, и она читала вслух газету… В 7 часов 45 минут Мария Ильинична сказала мне, что ужин готов и что можно звать ВИ. За ужином ВИ почти ничего не ел.
Около 9 часов приехал профессор Авербах (он был у Ленина с 22.00 до 22.45. – В.Н.). ВИ, встречавшийся с ним раньше, приветствовал его любезным жестом. Профессор Авербах установил, что зрение прекрасно, что изменений со стороны дна глаза не имеется и что острота зрения та же, что была и прежде. В 11 часов лег спать, и через 15 минут я слышал его ровное дыхание».
Рукавишников дежурил всю ночь у комнаты больного. В 7 часов утра 21 января «поднялась Надежда Константиновна. Спросила, как прошла ночь, прислушалась к дыханию Ильича и сказала: “Ну все, по-видимому, хорошо, выспится, и слабость вечерняя пройдет”. Около 8 часов подали кофе. 9 часов. Ильич еще спит. У меня и Надежды Константиновны все наготове для того, чтобы дать Ильичу умыться, когда он проснется. Я жду обычного зова, часто заглядываю в комнату, потому что настороженность не улетучилась: Ильич все спит. Около 10 часов – шорох. ВИ просыпается.