Фридрих Бюбль, бывший агент гестапо, технический советник египетской полиции с 1952 года, значится под именем Бен Аман;
Иоахим Дёмлинг, офицер подразделения СС, затем шеф гестапо в Дюссельдорфе, оказался в своей стихии, в качестве Ибрагима Мустафы, устанавливая «должный порядок» в политических тюрьмах Египта;
Леопольд Глейм, бывший шеф полиции безопасности в оккупированной Польше; выждав два года, надел красную феску как Наам Аль Нашар и был произведен в полковники, занимался политическими заключенными; опыта для этого у него вполне хватало;
Людвиг Хейден, журналист и пропагандист НСДАП, обратился в ислам, переменив бункер Гитлера на святыни Мекки;
Генрих Виллерман, работавший в административных службах концентрационных лагерей. Разыскиваемый робким правосудием правительства Аденауэра, он предложил свои услуги специалиста в Египте и был назначен управляющим лагеря политических заключенных в Самарахе, около Александрии, под именем Хуссейна Ахима Аль-Файуна.
Многие другие высшие нацистские чины собрались в Стране пирамид. Вернер Вельтшалле, Зайпер, Хитхофер и другие станут завсегдатаями «Гроппи», роскошных открытых кафе в центре Каира, принадлежавших одному амбициозному швейцарцу, который в 1940—1944 годах оказал ряд услуг контрразведке правительства Черчилля.
Известно, что кабинет короля Фарука проявил великодушие по отношению к этим беглецам. Каждый из них получал в сорок раз больше, чем любой каирский полицейский. Помимо этого официального жалования, многие нацисты нашли другие возможности для обогащения.
Вторая волна нацистской эмиграции на Ближний Восток — та, которая была связана с падением Перона в Аргентине, — оказалась еще более «удачной». Составлявшие ее эсэсовцы присоединились к клану торговцев наркотиками и фальшивомонетчиков. Поскольку «третий рейх» воскресить невозможно, не лучше ли, считали они, наводнить опиумом «вырождающуюся демократическую Европу».
Эти похождения бывших нацистов стали мне известны от моего верного друга, помогавшего в моих поисках. Два напечатанных на машинке листка, в спешке засунутых в большой желтоватый конверт, позволили мне поднять тревогу среди читателей нескольких французских, итальянских и скандинавских газет. Тем не менее я чувствовал себя неудовлетворенным, и поэтому пришлось отправиться в длительный рейд по Ближнему Востоку осенью 1965 года.
На террасе кафе «Кассит», что на улице Дитценгофф в Тель-Авиве, я встретился со своим информатором Эгоном В. Мы затронули неизвестные широкой общественности аспекты суэцкого кризиса и его тревожные последствия для Ближнего Востока. Он сказал мне: «В Порт-Саид проникли немцы — крайние националисты, управляемые из-за границы генералом Геленом. Среди них бывшие эсэсовцы, верные нацистским идеям, которые в них вдолбили в молодости. Нельзя забывать, что германское проникновение в страны ислама началось еще с пангерманизма, с этого идейного предшественника гитлеровского фашизма. Речь идет о наиболее зловещей разновидности колониализма, об опасности которого необходимо предостеречь все малоискушенное в политике население этой части мира. Начиная с арабов…»