21 августа 1944 года Курт Лейббранд, командир 6-й роты саперного полка, расположившегося около Оранжа, получил сообщение генерального штаба фюрера:
«На юге Франции противник атакует наши отходящие войска. В районе Тулона развернулось ожесточенное сражение. Около Экса и в долине Дюранс наши войска подверглись атакам вражеских сил».
Лейтенант Лейббранд получил подтверждение того, что ему придется подготовить организованное отступление в условиях, когда стремительно продвигающийся противник будет преследовать его по пятам. Следовательно, с собой можно будет захватить минимум… Иными словами, надо избавиться не только от груза, но также и от лишних людей. Он не может брать с собой итальянских «добровольцев»[66] из своей роты. Может ли он отпустить их к своим семьям? Это вовсе не тот совет, который он рассчитывал получить от своего начальника майора Дернеша, уроженца Вены. Лейббранд побывал в отеле «Сигаль» на улице Банкас в Авиньоне, где на несколько дней расположился его полк. Когда Лейббранд выходил от Дернеша, он знал, что делать. «Пораженец, жалкий паяц, типичный продукт гнилой Австрии, которую справедливо аннексировал рейх», — подумал он с презрением.
Разговор носил резкий характер.
— Не может быть двух решений, я не могу ни задерживать свое отступление из-за этих тридцати итальянцев, ни пойти на риск, освободив их. Я пришел за приказом.
— Каким?
— Относительно методов казни, герр майор.
— Это невозможно, — возразил майор Дернеш. — Я не могу приказать расстрелять солдат, которые сражались на нашей стороне на Балканах и во Франции с сентября 1943 года. Вы забываете, что, хотя мы и арестовали их в Греции, после перемирия, заключенного итальянцами, они были зачислены добровольцами в 6-ю роту саперного полка. Они стали «вашими людьми».
— Моими людьми? Скажите лучше бунтовщиками! Они отказываются присягать республике неофашистов и вступать в фашистскую партию. Они заслуживают смертного приговора…
— Не нам их судить. Это дело Муссолини.
— Герр майор, бывшие союзники отныне являются могущественными врагами. Кто вам поручится, что они не примкнут к французским маки́, если их отпустят на свободу?
— Я сомневаюсь в этом, — устало ответил майор, — я официально отказываюсь подписать приказ, который никоим образом не оправдывается нашим планом стратегического отхода.
Выйдя от майора, Лейббранд, фанатично преданный Гитлеру, проклинал либерального австрийца, неспособного понять положение.
В Пьоленк, где стояла его рота, он поехал не сразу. Перед тем как покинуть Авиньон, он сделал загадочную остановку, судя по всему, по дороге в Монклар, где располагалось гестапо. Известно, что машина лейтенанта направилась в Оранж, выехав из Авиньона по дороге, ведущей на север; ее сопровождал гражданский автомобиль. На сиденье рядом с водителем сидел сутулый человек с жестким и грубым лицом. Его видел один из свидетелей. По описанию его внешность полностью совпадает с внешностью эсэсовца Карла Лидтке из Мёдлинга, которому в ту пору было около тридцати лет. Руку он потерял в 1942 году на фронте в Крыму. До июля 1944 года служил в гестапо в Ниме, а в августе был переведен в Авиньон.