— Ничего я не видел! — устало ответил голос. — Ехали бы вы домой и ложились бы спать!
Катер снова развернулся, мотор стал затихать: по-видимому, там совещались. Вскоре он снова заработал, катер повернул назад, и постепенно его стало почти не слышно.
Девушка вздохнула:
— Слава Богу, они ушли!
— Ушли, чтобы известить полицию, — уточнил Мейсон.
— Ну и что ж, — с надеждой сказала она, — пока они это сделают, вы можете… мы можем вытащить каноэ с яхты, и…
— Да, — сухо кивнул Мейсон. — А вы сможете продолжать заниматься своими делами. Я же поплыву в каноэ по заливу. И прежде чем отведу его туда, откуда взял, меня задержат и станут задавать разные вопросы. Что вы посоветуете мне отвечать им?
— Это ваше личное дело, — сказала девушка.
— А как только им займется полиция, оно перестанет быть частным и личным. Кроме того, я не имею желания быть обвиненным как соучастник преступления.
И вдруг она предложила:
— Давайте завесим одеялами иллюминаторы, чтобы можно было зажечь фонарик, и вместе посмотрим на мою добычу.
— Справедливое желание! — согласился Мейсон. — Только наши друзья не станут бездействовать, пока мы будем все это делать.
— Да, вероятно, но у них нет никаких улик, чтобы задержать эту яхту.
— Пока мы на борту, — терпеливо объяснил Мейсон. — Я вам уже говорил, что, если меня схватят, прежде чем я доберусь до берега, мне придется объяснить, где я был и что делал, и…
— Ну, хорошо. — Слова адвоката возымели действие, и девушка испуганно сказала: — Не можете же вы оставаться здесь всю ночь. — Но, подумав, быстро добавила: — Впрочем, нет, можете! Вам придется! Единственное, что можно предпринять, — это оставить проклятое каноэ на яхте, закрыв хорошенько, чтобы его не было видно, а утром выедем на рыбалку как ни в чем не бывало. Вы облачитесь в спортивную форму и сядете в качалку с удочкой в руках…
— А пока, — сказал Мейсон, — давайте-ка закроем одеялами иллюминаторы, потому что я собираюсь хорошенько рассмотреть эту бутылку.
Поколебавшись, девушка согласилась:
— О’кей, сказано — сделано.
Мейсон смутно различал ее движения по каюте, слышал, как она встряхивала тяжелые одеяла. Затем лунный свет вдруг исчез с девой стороны каюты. Через несколько секунд не стало света и с правой стороны.
— Ну вод, — заключила она, и темноту пронзил тонкий лучик карманного фонарика. Голос ее дрожал от возбуждения: — Свет мы будем держать у самого пола, и когда… А где же бутылка? — спросила она.
— В каноэ, надо полагать, — ответил Мейсон.
Девушка прикрыла руками линзу фонарика, оставив крошечное отверстие.
Свет обрисовал красные линии ее ладоней и пальцев, задержался на загорелых ногах и разрезе домашнего халатика.