— А что произошло сегодня днем? — спросила она, стараясь тянуть время.
— Окружной прокурор задержал меня еще и после допроса, сказав, что ему не понравились мои ответы и что, если я не буду вести себя более разумно, он вообще прекратит дело. Тогда я вскочил, оттолкнул свой стул и разыграл небольшой спектакль, заявив, что я крупный налогоплательщик и мне должно оказываться большее уважение, что он может прекратить дело, так как это мне совершенно безразлично, что я достаточно насмотрелся на него в суде и знаю, что Перри Мейсон навьет из него веревок, а меня сделает посмешищем, так что мне наплевать на его советы. Потом я повернулся и ушел из их офиса.
— А что теперь? — спросила она.
— Теперь я хочу договориться с вами об условиях.
— Каких условиях?
— Как бизнесмен я должен был бы сказать, что хочу поступить по справедливости, а затем постараться заплатить как можно меньше. Но сейчас я не чувствую себя бизнесменом, скорее кем-то вроде доброго дядюшки, который причинил вред кому-то, кого он по-настоящему любит… Так сколько же?..
— За что?
Он поднял руку и стал, загибая пальцы, отсчитывать:
— За полное перемирие. За абсолютное молчание с вашей стороны в отношении прессы. За имя вашего сообщника и за предание того письма полному забвению.
— Не думаю, что смогу это сделать. По-моему, это нечестно. И у меня не было никакого сообщника. Меня совершенно случайно подобрал какой-то человек в каноэ.
Он пристально поглядел на Дороти, и ей стало не по себе от этого изучающего взгляда.
— Письмо — фальшивка, — внушительно сказал он. — Можете мне поверить. Вам будет легче забыть о нем теперь?
— Откуда я знаю, что это — фальшивка?
— Я вам это докажу.
— Докажите, я вас слушаю.
— Не здесь. У меня нет с собой-даже письма, не только доказательства. Но, если вы дадите мне возможность, дорогая, я докажу, что это самая низкопробная фальшивка. И тогда вам ничто не помешает отнестись снисходительнее ко мне.
Она обдумывала его слова, устало прищурившись.
— И вы заплатите мне деньги?
— Конечно, дорогая, большую сумму… ну, скажем, равноценную причиненному вам ущербу. В конце концов, Дороти, хотя мы с вами не ладим, но я человек, которому можно верить.
Она отвернулась, чтобы не встречаться с его пытливыми глазами, и тут же ее взгляд упал на телефонный аппарат.
— Послушайте, вы нервничаете, вы расстроены и вы немного боитесь меня, ведь так? — сказал Джордж Олдер.
— Мне кажется, у вас есть какой-то скрытый мотив, иначе вы бы не…
— Бог мой! — нетерпеливо перебил он. — Я не хочу гласности. Я стараюсь поступить по справедливости — если только вы предоставите мне эту возможность.