Расспрашиваю: ну что, мол, приключилось, старик? Он помялся, потом говорит: это все желудок! У меня язва желудка. По акценту понимаю, что он русский или поляк. Диагноз быстро подтверждается, никаких сомнений, язвенная болезнь желудка, сильная кровавая рвота, кровь красная, но без воздушных пузырьков и не пенится.
Постепенно ему становится легче. Разговариваем. Он рассказывает, что художник, зовут Хаим (он произносит это с гортанным «х») Сутин, только что вернулся из Амстердама, ездил туда, чтобы посмотреть картины Рембрандта; здесь бродил по кладбищу Батиньоль, и вдруг рвота и кровь…
Говорит, что он из Вильны, провел жалкое детство в еврейской деревне в Литве, мечтал стать художником, но там это было невозможно. Раввины это запрещают, но он плевать хотел на религию!..
Знаю ли я Еврейскую невесту Рембрандта? Конечно, говорю. Тогда он с жаром углубляется в технические приемы мастера: Работая над рукавами, он рисовал пальцами… А потом он уподобляет Невесту стиху из Песни Песней: Жительница садов! товарищи внимают голосу твоему, дай и мне послушать его…
И он продолжает, все больше горячась. Урок анатомии? Разумеется, знаю… А подвешенный петух… а Ночной дозор… а освежеванный бык? Да! Да! Да!
Для индусов распад есть становление, говорю я ему… Он мне отвечает: Любовь крепка, как смерть!
Уже вечер, а мы все говорим. С его желудком я не могу ему посоветовать, чтобы он шел ужинать. Я даю ему немного висмута и таблетки от боли.
Мы спорим о плоти… о женщинах… всякой мерзости… он описывает освежеванного кролика… я рассказываю об африканских трупах… гниющей плоти… женщинах…
Невозможно было просто так прервать вечер, поэтому я взял его с собою в бордель…
С сердечным приветом, Луи
Все может быть. Случай не подчиняется разуму, и у него есть на то веские причины. Ничто по-настоящему не подчиняется разуму, возможно, только мечта. Детуш? Что-то знакомое. Когда в 1937 году приятель в «Куполь» сует ему под нос фото, он немедленно узнает врача из Клиши и вздрагивает. Но в подписи указано другое имя. Доктор Детуш, доктор медицины Парижского факультета, взял себе нежный женский псевдоним, имя своей бабушки: Селин. Бросив свою неудачную практику, он, скаля зубы, катапультируется по высокой дуге прочь из Клиши и еще в полете пишет толстый роман: Путешествие на край ночи.
Однако до края ночи пока очень далеко. В 1936 году доктор Бардамю выдает еще один ломоть своей отравленной жизни: Смерть в кредит. Да, он пишет в рассрочку, окольные пути доставляют ему наибольшее удовольствие. Художник сразу же узнает в писателе доктора Детуша. Это он, все тот же, только под другим именем. Он никогда не забудет это лицо.