Титова жила на Кирочной улице, в маленькой чистой квартирке, состоящей из трех комнат. Конечно, по сравнению с квартирой Архангельских здесь царила бедность. Из мебели были только самые необходимые предметы, все очень простое, но удобное. У хозяйки был вкус, но очевидно не хватало денег.
Заметив, что Элеонора разглядывает интерьер, Александра Ивановна стала рассказывать, что вот эти шторы она удачно купила по случаю почти вполовину ниже исходной цены, а столик ей тоже уступили, потому что она покупала еще и диван… Впечатление создавалось такое, что она не работает целыми днями, а разъезжает по магазинам в поисках удачных покупок.
Александра Ивановна представила Элеонору своей свекрови — высокой суровой старухе. «Пожалуй, я уже не удивлюсь, если выяснится, что она тоже имеет парочку романов», — глядя на нее, вяло подумала Элеонора. Дети, девочка и мальчик, были живыми доказательствами прелюбодеяния Титовой с бароном Шварцвальдом — его отцовство не вызвало бы сомнений даже у самого беспристрастного наблюдателя.
Сели пить чай. Хозяйка угощала булками с маком, вкусным вареньем из крыжовника и бутербродами с холодной телятиной. Потом свекровь увела детей, и Титова вполголоса начала рассказывать Элеоноре свою историю.
— Я рано вышла замуж. Мне еще семнадцати не исполнилось, как тебе сейчас. Не сказать, чтобы я мужа любила, но он был красив и до свадьбы очень мне нравился. А вот первая брачная ночь оказалась ужасной. Как и ты, я ничего не знала о постели, но мне хотелось ласк, поцелуев… А ничего этого не было. Все произошло очень быстро и грубо, совсем не так, как мне мечталось… Потом Борис и вообще стал избегать постели со мной. Для этого он изобретал разные предлоги: то я оделась не так и ему неприятно, то не приготовила его любимое блюдо, то еще что-нибудь. В любом случае он пытался повернуть дело так, что виновата я. Не знаю, чем бы все это кончилось, я бы, наверное, сошла с ума, но тут Борис познакомился с одним человеком, за здравие которого я буду молиться до конца своих дней. Он открыл моему мужу глаза. Оказывается, Борис — ненормальный, ему нравятся не женщины, а мужчины.
— Как это? — удивилась Элеонора.
— Ну, как мужчина с женщиной предаются плотской любви, так и мужчина с мужчиной то же самое делают.
— Какая гадость! Мерзость! — вспылила Элеонора, чувствуя, что к ее глазам подступают злые слезы. Зачем она приняла приглашение Титовой? Да наступит ли когда-нибудь предел, или она так и будет погружаться все ниже и ниже в бездну самых отвратительных человеческих пороков?!