Я не отвечаю. На мосту сейчас как раз самый подходящий момент. Старики с палочками. Девушки болтают друг с дружкой. Пес тащит на поводке супружескую пару.
— Вызвали к Магде, она опять слегла, — сообщает Павел моему папе. — Как март, так у нее всегда одно и то же.
Наверное, мне следовало посочувствовать Магде, но у меня есть заботы поважнее. К тому же я уверен: через минуту они заговорят о Германии, Гитлере и нацистах. Все взрослые только об этом и говорят. Скучища.
Мимо проходят трое парней. Старше меня, но какая разница. Старт!
Один из них говорит:
— На следующем чемпионате мы возьмем кубок, вот увидите.
— Не выйдет, — отвечает самый высокий. — Бразильцы нас снова побьют.
— Рехнулся? — возражает третий. — Олдржих играет все лучше.
— Оба вы идиоты, — говорит высокий.
Они останавливаются и начинают спорить, тыча друг в друга пальцами. Вот и славно. Я их обхожу.
Один, два, три.
Следующий — старик, еле плетется. Легко!
Четыре.
Две женщины, одна из них с коляской. К сожалению, младенцы не считаются.
Тем не менее: пять, шесть.
Когда-нибудь это станет олимпийским видом спорта. Должно стать. Олимпиада состоится в Праге, я буду героем Чехословакии. «Грюнбаум вот-вот установит новый рекорд. Обходит немца. Тридцать семь! Тридцать семь прохожих за один проход по мосту! Новый олимпийский рекорд!»
Так, хорошо, надо сосредоточиться. И не бежать. Если побежишь и тебя засекут — дисквалификация.
Впереди семья, как наша. Родители и брат с сестрой. Сестра года на четыре старше, как моя. Небось тоже все время ворчит, что братик ведет себя как маленький. Это не важно, главное — они остановились и бросают хлебные крошки чайкам.
Семь, восемь, девять, десять.
Не отвлекаться на полпути. Не засматриваться на лодку, что проплывает внизу. И не поддаваться соблазну, не оглядываться на старый замок, даже если с этого места он особенно красив. И даже если это самый большой замок в мире. Честное слово, иногда его четыре шпиля, особенно самый высокий, над центральным нефом, уходят прямо за облака.
— Михаэль Грюнбаум! — кричит отец мне вслед. — Куда ты?
Я притворяюсь, будто не слышу. Совсем уж сильно папа не рассердится, он почти никогда не выходит из себя. В том числе и поэтому он лучший на свете.
Парочка, держатся за руки. Проще простого.
Одиннадцать, двенадцать.
Еще четыре — и рекорд.
Женщина выгуливает собаку.
Тринадцать.
Двое мужчин, спорят между собой по-немецки. Шагают быстро, словно знают об игре, словно специально засланы помешать чемпиону, на которого возлагает надежды наша страна. Только номер не пройдет, господа. Ноги у меня хоть пока и короткие, зато проворные.