— Много времени? — спросил я, но Франта не ответил.
Наконец ворота открылись, начали выпускать людей. Но прошло минут пятнадцать, прежде чем наша часть толпы сдвинулась с места.
За все время в Терезине я ни разу не видел столько эсэсовцев. Их десятки, и каждый с автоматом наизготовку. С тех пор как нас сюда привезли, я почти каждый день мечтал: вот бы пройти через эти ворота. Но сейчас, когда со всех сторон окружают эсэсовцы и никто не объясняет, куда нас гонят и зачем, я бы предпочел остаться в постели. Весь бы день там пролежал, если бы позволили.
А вместо этого мы шагаем по дороге, по которой прибыли в Терезин почти год тому назад.
Примерно через полчаса, когда ноги разболелись, а брюхо все громче спрашивало, куда подевался завтрак, цепочка людей перед нами свернула с дороги на огромный луг.
Эсэсовцы орали во всю глотку. Повторяли одно и то же, но только через несколько минут мы подошли достаточно близко, чтобы разобрать:
— В ряд по сто! Стройтесь в ряды по сто человек! По сто! Ровно сто!
Построившись в ряд, мы с Кикиной, Иржи и Лео принялись обсуждать, означает ли требование «ровно по сто», что нас привели сюда, чтобы всех расстрелять, или нет. Кикина хотел спросить Франту, но между нами стояло человек тридцать, а то и больше. В итоге мы ни до чего не доспорились, но решили: если услышим выстрелы, побежим в сторону от пути, по которому пришли, в рощу — до нее примерно полкилометра.
Мы стоим и стоим. Час, два, несколько часов. Дождь то усиливается, то стихает. Час за часом.
Сто девяносто семь, сто девяносто восемь, сто девяносто девять, двести.
— Извини, Горилла, время истекло, — сказал я. — Твоя очередь, Иржи.
— Ладно, — сказал Горилла, вылезая из-под одеяла, которым мы вместе укрывались. — Спасибо, Миша.
На миг, пока он и Иржи менялись местами, холодный и влажный ветер ударил в меня. Какое счастье, что есть это одеяло.
Иржи так трясся, что едва удерживал свой край одеяла.
— Как ты думаешь, сколько, — забормотал он, клацая зубами, — сколько мы уже тут торчим?
— Не знаю, — сказал я. — Наверняка Франта знает.
Я оглядел наш ряд из ста человек, но не увидел Франту. Это не означало, что его тут нет: больше чем на десять человек в ту и другую сторону толком не разглядишь. Мне следовало начать отсчет — Лео ждал своей очереди, — но уж очень Иржи замерз, пусть обогреется.
— Когда же нас отпустят? Обратно в дом? — шепчет он и трясется всем телом, прижимаясь ко мне.
Кикина похлопал меня по плечу.
— Что? — спросил я.
— Франта зовет, — сказал он.
— Зачем?
— Не знаю, — сказал он. — Иди, раз зовет.