Отныне все нижеперечисленное было под страшным запретом:
Натуральный свет.
Ненакрашенное лицо.
Мужчина в непосредственной близости.
***
Выпустившись из Колумбийского университета, я уехала в Бангкок, работать там журналисткой в тайской газете.
Сейчас, когда прошло время, я понимаю, что это было не лучшей идеей в мире для волосатой закомплексованной западной женщины ростом метр пятьдесят.
Тайцы, как оказалось, не волосаты. У них нигде волосы не растут, только на голове. Какие-то волшебные существа из лысой сказки. Я искала волосы, осматривала людей в толпе, чтобы убедить себя, что я нормальная. Может, я перегибала палку — уверена, у меня была какая-то форма дисморфного расстройства, — но часто казалось, что если я перестану все выщипывать, то борода у меня заколосится покруче, чем у большинства тайских мужчин. От этой мысли я ощущала себя такой несексуальной, что словами не объяснить.
Тогда я решила впервые испробовать метод перманентной эпиляции. В 2005 году я впервые отважилась записаться на лазерную эпиляцию. Раз в месяц я ездила в больницу под названием Бумрунград в Бангкоке. Там я ложилась на койку в ярко освещенной комнате. Пустые белые стены, немного пожелтевшие от времени. Заходил доктор в перчатках, хирургических очках и маске. Медсестра прикрывала мне глаза темными очками и размазывала по коже какое-то желе. Потом доктор где-то минут десять жалил меня в лицо штукой, похожей на шланг от пылесоса. Когда удаляли волосы над верхней губой, надо было складывать язык над верхними передними зубами, чтобы не было больно от прикосновения лазера к десне и чтобы не чувствовать легкий запах плавящейся зубной эмали. Потом на покрасневшее лицо мне клали ледяные компрессы — от него поднималось столько жара, что щеку можно было прикладывать к животам женщин для облегчения боли от месячных.
Наверное, это все не очень полезно, но я об этом тогда не думала. У меня была одна цель: полное уничтожение. Домой я возвращалась на мототакси и никуда не выходила до утра, пока не успокоится опухшее лицо.
Как же я не разглядела проблему? Я всегда была жадиной. Например, я никогда не плачу десять баксов за сэндвич, несмотря на то что от него есть польза и, вероятно, удовольствие. Шесть баксов — максимум. Но при этом я считала рациональным заплатить тысячу долларов за то, чтобы посторонний человек поджарил мне лицо.
На последнем сеансе лазер подняли слишком высоко и сожгли мне верхнюю губу. Теперь там шрам размером с дождевую каплю. Когда становится холодно, он белеет.
Если меня спрашивают, откуда этот шрам, я отвечаю: «Однажды варила суп — бобовую похлебку, — и он так кипел, что меня обрызгал… Да, вот так, ожог третьей степени. Офигеть, правда?»