Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла) (Олтман) - страница 57

Для этого я позвонила Джастину Гарсии — эволюционному биологу из Института Кинси.

Гарсия начал с терминологии. В науке не говорят «звуки секса». «Копулятивная вокализация», — дружелюбно поправил меня ученый. Далее он объяснил, что на протяжении миллионов лет люди издавали эти звуки в замкнутом пространстве — рядом с родственниками, детьми и в постоянном страхе перед нападением хищников. «Поэтому нет никаких оснований предполагать, что они в припадке страсти предавались громким крикам, неконтролируемым стонам и прочим видам вокализации, — сказал Гарсия. — Это в большей степени перформативный аспект секса, чем природный рефлекс».

На мгновение я почувствовала себя реабилитированной.

Очевидно, я такая тихая, потому что угроза быть разорванной львом прямо на любовном ложе отпечаталась в моей ДНК.

Порно, продолжал Гарсия, действительно могло увеличить громкость секса. Будучи социальным видом, мы усваиваем информацию вокруг нас и приспосабливаем к своей жизни. «Люди принимают крики и стоны за вершину экстаза и думают: "Другие ведут себя так, поскольку находят такое поведение возбуждающим. Введу-ка я его в свой сексуальный репертуар и тоже буду считать возбуждающим". Это один из аспектов взаимосвязанности человеческого поведения».

Полагаю, по той же причине мы бреем подмышки, приклеиваем стразы на ногти и некогда считали химзавивку модной.

В целом для меня это были прекрасные новости: впервые в жизни благодаря своей привычке молчать я чувствовала себя радикальной нонконформисткой, а не скованной и подавленной.

В завершение Гарсия предупредил, что есть и другая теория, согласно которой сексуальные звуки возникли в рамках эволюции с конкретной целью. Он не вдавался в детали, поскольку был не согласен, но упомянул, что связана она с воплями обезьян.

Прежде чем обратиться к обезьянам, я отдала дань своему безмолвию — вернее, глубоко укоренившимся механизмам выживания. Все шумные телки в моем поселке станут кормом для пантер, а я буду тихонько делать детей возле очага.

Кончив злорадствовать, я отправилась в библиотеку. Нужно было разобраться, о чем говорил Гарсия.

Мой библиотекарь заслуживает награду за то, что даже глазом не моргнул, услышав мой вопрос: «Не могли бы вы помочь найти статью о копулятивной вокализации медвежьих павианов?»

Захватив несколько исследований домой, я изучила их за кухонным столом. Это была сухо написанная обезьянья эротика. Самки павианов, оказывается, издают во время спаривания ритмичные звуки, продолжительность и громкость которых зависит от того, насколько хорош партнер. Как полагают преданные своему делу исследователи, месяцами наблюдавшие за совокупляющимися павианами в болотах Ботсваны, этими звуками самка информирует о своей сексуальной доступности и привлекает потенциальных партнеров. Тем самым она достигает своей главной цели — потрахаться с как можно большим числом самцов. Это увеличивает шансы павианихи зачать от наилучшей спермы в стае, а облапошенные самцы с меньшей вероятностью убьют детенышей, поскольку все будут считать себя папашами. Любопытно, но больно далеко от спален Нью-Йорка и трахающихся в них