Сергунька, придя наконец в себя, полез под потное конское брюхо и не без труда развязал узел. Мирослав выпростал правую ногу из стремени, сполз с коня и, не устояв, упал в траву.
— А теперь — руки. Вот так… Спасибо, сынок. — Он потряс набрякшими посинелыми кистями, потом обнял Сергуньку за острые плечики. Тот завсхлипывал. — Ну, ну, успокойся, все позади. Все хорошо. Сейчас отдохнем и потихоньку поедем домой…
Дружина Чжан Сюаня двигалась вереницей, причем в начале и конце цепочки батоу[98] поставил самых опытных охотников. Непосвященным — Фабиану Хуку и Андрейке Яновскому он объяснил так: «Хунхуз стреляет в первого, тигр Амба нападает на последнего. Надо ко всему быть готовым».
Отряд был интернациональным: финн, русские, удэгейцы, но большую его часть составляли китайцы и корейцы. Последних за их пристрастие к светлым одеждам и за врожденную грацию называли «белыми лебедями»; в отличие от китайцев, носивших косы, они завязывали волосы в пучок на темени.
Все эти люди — охотники, огородники, корневщики, рыбаки — очень хотели помочь своим добрым соседям — фермеру Яновскому и шкиперу Хуку, а кроме того, каждый из них имел свой личный счет к хунхузам. Мирные труженики, покорные и забитые, они долго терпели разбой и поборы, но нынче, в год Дракона[99] чаша их терпения переполнилась, и исполнившись решимости покончить с шайкой Вана, этого проклятого дракона, мудури[100], они взялись за оружие.
Оружие, кстати, было дрянное: допотопные штуцеры, фитильные ружья, которые при отдаче нередко травмировали стрелка; только у некоторых имелись винтовки Бердана (модифицированные, со скользящим затвором, выпуска 1878 г.). Зато кони у всех были добрые, с завода Яновского.
Вместо старика Ли, изуродованного «краснобородыми», Чжан Сюань нашел другого проводника, бывшего хунхуза, который и привел их к фанзе одноглазого корневщика. Банды там уже не было, хозяин фанзы, раненный собственной рукой и, очевидно, потерявший немало крови, корчился от болей на холодном кане и на все расспросы отвечал стонами. Оставив ему еды и лекарств, дружинники поспешили дальше.
Только раз с Адиминского перевала Чжан Сюань увидел банду Ван Ювэя, уходящую на юг, и показал ее Фабиану Хуку. Капитан пожалел, что не взял с собой подзорную трубу: как ни вглядывался, не разглядел среди разбойников ни Сергуньку, ни Мирослава. Может, их уже убили и бросили в лесу? Подумав об этом, Фабиан снова испытал внезапный приступ сильнейшей головной боли, такой же, как тогда, дома, у крышки подпола.
Батоу заметил, как изменился в лице, побледнел капитан, и участливо спросил: