— Как долго длился ваш роман с этим… полковником?
— Полгода, — Арина поняла, что ляпнула. — Тьфу. Пить все-таки надо меньше. Не вышло у нас аккуратненько.
— Нам рассказывали, что его приставили к высшей награде за отвагу. Посмертно.
— Велика отвага в мясорубке? Де-юре он героически погиб. Велес вам по ящику и не такого расскажет.
— Какой Велес?
— Журнашлюха местная.
— Расскажешь, что там случилось на самом деле? — Лейла тоже решила не разводить политесов и допытаться.
Арина снова хотела отмолчаться, но поняла, что ей самой уже нужно выговориться.
— Меня после Военки отправили на спецподготовку. Сначала он был моим преподавателем. Потом командором подразделения во время конфликта в Генде. И моим любовником.
Одна за одной перед глазами Арины появлялись картины тех давних событий. Его улыбка. Его нежные руки. Концерт в полевом штабе, когда на отдаленную конфликтную точку привезли артистов, чтобы хоть как-то подбодрить солдат, полгода жарящихся в пустыне. Он официально объявил ее своей дамой. И они, счастливые донельзя, сделали ту фотографию.
А потом был первый удар в лицо. Первая его стычка со старлеем. И тот бой, в котором она стояла рядом с ним… С заломленной за спину рукой, согнувшаяся от боли и бессилия. Он держал ее в болевом захвате и требовал смотреть. Как гибнут ее люди, одним приказом брошенные на верную смерть.
Она не видела его лица в этот момент, но знала — он улыбается.
— Как это обычно бывает… Долгая служба. Горы фонят. А у мальчиков не принято жаловаться. Штатный мозгоправ, которого нам прислали, — недоучка. Проглядел момент. В общем, мужика просто сорвало. Там, в Генде, у многих чердаки сносило. Оставаться в здравом уме в тех обстоятельствах вообще проблематично. А он… ни с хрена собачьего положил несколько тысяч человек. И заставил меня на это смотреть.
— Но…
— Ага. Списали это потом на противника, — голос Арины дрогнул. Она допила свой стакан, поперхнулась и надсадно закашлялась. Ее замутило, то ли от накативших воспоминаний, то ли от избытка вина. — А мы с парнями просто скинулись на снайпера. Но по документам он погиб как герой. В сражениях за три форта.
Потом была проверяющая комиссия. Мрачный менталист из охранки. И понимание в его глазах. Все трое выживших даже не отпирались — они показали ему все. И то, как умер командор, и то, почему он умер. В Генде оставалось еще одно подразделение, и был приказ из военного департамента — любым способом зачистить стратегически важную территорию.
Потом была зачистка. Возвращение домой. Наглухо запаянный гроб. И торжественные похороны «трехфортового героя», на которых капитан Ярл позволила себе плакать навзрыд.