Джа тоже потянулась к джину, а вот конфеты не тронула.
— Мне стоило больших усилий добиться именно того, за что ты сейчас почти собрался меня убить.
— Поясни, — потребовал Гаральд. Он злился, нервничал и с большим трудом сдерживал себя, чтобы не устроить тотальный погром — в чужом доме. Просто потому что накипело!
— Неужели манипуляции общественным мнением — это слишком сложная многоходовка для тебя? — Джа покачала ногой. — Ты же у нас один из лучших специалистов империи. Похоже, тебя сильно переоценивают.
— Тебе не надоело язвить? Мой друг…
— С твоим другом все по плану. И этот план был не в том, чтобы его оправдал суд. Ты же не думал на это надеяться? За то, что он сделал, ему грозило или двадцать пять лет каторги в горах, или…
— Смертная казнь, — едва выдавил из себя Гаральд.
— Прекрасно. Вот на это я и рассчитывала. Что ты на меня так смотришь? Мне стоило больших усилий сделать так, чтобы изначально планируемый судья вовремя слег. И процесс вел именно тот, кто мне нужен. Избранная им высшая мера смотрелась бы, скажем, оправданно. Друиды только с виду прикидываются святошами и травоядными, но они те еще интриганы и манипуляторы. Ну тебе ли не знать, милый.
— Продолжай.
— Затем пришлось немного… воздействовать на нашего решателя. Но так, чтобы этого не заметили ни штатные менталисты, ни эмпаты.
— Это ты умеешь, — согласился Гаральд, вспоминая, сколько раз Джа демонстрировала это умение за годы их знакомства. Тонкая, можно сказать, ювелирная работа.
— Они и не заметили. Приговор должен был выглядеть максимально естественно на фоне общественных волнений, которые мы… не организовали, мы просто забросили в народ хорошую идею. Но судьям наплевать, что там происходит на улицах. Наплевать на волнения в стране, их интересуют только законы. И, пожалуй, самую малость — собственная семья и целостность шкуры.
— Куда ты клонишь? — Гаральд продолжал выуживать из вазы конфеты.
— Все туда же, сладкий. Единственный человек, который боится за свою задницу, это император. Наша задача была — получить любым способом высшую меру. И заставить судью несколько понервничать.
— Зачем все это?
— Высший лорд, осужденный на смертную казнь, имеет право подать апелляцию его величеству и получить помилование. Если бы лорду Коннору впаяли каторгу, его бы отправили в горы. И там бы он провел двадцать пять лет. В каменном мешке без права даже выйти на солнце. С этим мы уже ничего не смогли сделать. А сейчас он может подать прошение Тагиру о помиловании — и получить его. Если император соизволит поставить росчерк своего пера, через неделю твой друг будет на свободе. Помилование не отменяет приговор, не оправдывает преступление, но твой Виктор будет свободен и даже не лишится статуса лорда. Законы бы читал хоть иногда, прежде чем лезть в очередную авантюру. Тем более, втравливать меня.