Пейшенс не знала, что делать. «Какая-то странная женщина», – подумала она. И вместе с тем у нее было такое чувство, что Офелия поймет ее, поймет, что бы она ей здесь ни рассказывала про вчерашнее. Но сейчас у нее просто не было времени, надо было срочно бежать.
– Извините. Сейчас не могу. Мне надо бежать на работу. Я и так опоздала, просто ужас.
– Ну тогда, я думаю, вам нужно заглянуть ко мне еще раз, – сказала Офелия, завершая разговор. – Заходите в любое время. Я всегда дома. – Сказав это, она шлепнула пятнистого кота, лакавшего чай из чашки Пейшенс. – Сократ! Как тебе не стыдно? Кофеин тебе вреден! – Она снова посмотрела на Пейшенс. – Кофеин плохо действует ему на нервы – он становится чересчур раздражительным.
Пейшенс улыбнулась и встала. Она не знала, как будет объяснять свое почти шестичасовое опоздание, зато хорошо знала, что ответ ей держать придется.
Не говоря ни слова, Офелия взяла со стола маленькую деревянную коробочку. Открыв крышку, она вынула зеленоватый шарик, скатанный, по всей видимости, из трав, и бросила его Пейшенс.
Не успев ни о чем подумать, Пейшенс поймала шарик, поднесла его к носу и глубоко вдохнула запах. Огромное чувство покоя волной прошло и омыло все ее существо, так что Пейшенс буквально содрогнулась от облегчения.
Офелия широко раскрытыми глазами пристально смотрела на Пейшенс.
– Котовик кошачий, – произнесла она.
– Что? – не поняла Пейшенс.
– Кошачья мята.
Ах, если бы эти слова хоть что-нибудь объясняли.
* * *
– И как вы все это объясните? – Хедар рвал и метал, он орал на Пейшенс не переставая с той самой минуты, как она появилась за своим рабочим столом. – Вы так и не принесли ваш проект! Более того, теперь я вынужден выслушивать этот детский лепет о том, что вы его потеряли! И главное, не помните, где! Ваша безответственность просто поразительна!..
Пейшенс спокойно стояла, и пока босс перед ней разорялся, что-то царапала в своем блокноте. Потом она подняла, наконец, на него вопросительный взгляд.
– Да?
Хедар выпучил на нее глаза.
– Да вы, оказывается, и не слушаете!
– Почему же, слушаю, но, боюсь, не настолько внимательно, насколько вы слушаете самого себя, – парировала Пейшенс.
Хедар в бешенстве ухватил верхнюю страничку ее блокнота, вырвал ее и, увидев рисунок, помрачнел еще больше. На него смотрела отвратительная карикатура: Хедар собственной персоной, не узнать было невозможно, а изо рта так и пышет неистовое пламя, так и валит черный дым.
Задохнувшись от ярости, он скомкал листок, развернулся на каблуках и решительно пошел прочь.
Холодная волна страха окатила Пейшенс от головы до самых пяток. «Что я наделала?» – лихорадочно подумала она. Она вовсе не хотела ему грубить... ей-богу, она сама понятия не имела, как все это получилось. Да это вовсе не она, тут кто-то другой влез в ее шкуру и заставил ее устроить этот спектакль.