Зубья шестеренок зловеще скрипели и трещали, цепляясь друг за друга, когда Лоун, наконец, почти достиг передаточного механизма. Он заметил небольшую то ли распорку, то ли поперечину, которая отломилась из-за всей этой тряски и едва держалась на остатках сварки. Ухватившись за свободный конец, Лоун отломал железяку и полез с ней дальше.
Тем временем Пейшенс тоже не теряла времени: ловко, как обезьяна, нет, скорее как кошка, она продвигалась к кабинке, где продолжал висеть мальчик, где жизнь его, казалось, тоже... висит на волоске. Она была уже совсем близко, когда нутром почувствовала, что пальцы его вот-вот расцепятся. «Не успею!» – отчаянно подумала она и мощным прыжком за какую-то долю секунды преодолела последние три метра; одной рукой ей удалось подхватить ребенка, другой она вцепилась в спинку сидения.
Как раз в этот момент Лоун достиг своей цели. Ногами обняв железную балку, он бегло осмотрел механизм, выбрал подходящее место и сунул железяку между вращающимися шестеренками. С леденящим душу металлическим скрежетом шестерни, наконец, сцепились, и чертово колесо перестало дергаться и сотрясаться.
Собравшаяся внизу толпа издала радостный крик.
– Все в порядке, детка, – успокоила мальчика Пейшенс. – Страшновато было, да?
Мальчик кивнул, шмыгнул носом, а Пейшенс улыбнулась, пытаясь приободрить его. Как раз в это мгновение сиденье, за которое держалась девушка, дернулось, оторвалось, и их обоих опрокинуло в пустоту. В течение какой-то доли секунды – доли секунды поистине страшной – Пейшенс почувствовала, что мальчик ускользает из ее объятий. Следующие ее действия были мгновенны и инстинктивны: она выбросила свободную руку, схватилась за поперечную балку и сжала ноги, подхватив ими ребенка. Он прижался к ее ногам с такой нечеловеческой силой, как будто врос в них. Пейшенс хладнокровно огляделась, высматривая, как можно спуститься.
– Отпускай, я поймаю! – раздался голос снизу.
На крыше билетной кассы, прямо под ними стоял Лоун. «Боже мой, – подумала Пейшенс, неожиданно осознав, что она предстала перед ним во всей своей кошачьей красе, – что я делаю? Я ведь... он ведь все про меня узнает!» Нет, она должна сейчас выглядеть благодарной за помощь... или нет, наоборот, напуганной, да что угодно, только ни в коем случае не такой решительной и жесткой, какой была только что.
– Аккуратно, – командовал Лоун, глядя, как рабочие пытаются повернуть шестеренки вручную. – Еще чуть-чуть...
Колесо медленно повернулось, опуская Пейшенс и вцепившегося в нее мальчика поближе к Лоуну.
– Давай, я поймаю, – сказал он еще раз.