– Ну-ка, поднимите руку, кто знает, – вежливым тоном училки в школе обратилась она к обступившим ее полицейским, – кто лучше всех видит в темноте? – она подняла изящную свою лапку, а потом вдруг взяла и сунула оголенный конец кабеля в панель с предохранителями.
Ослепительно вспыхнуло, посыпался водопад искр, и все здание театра погрузилось в кромешную тьму. Из партера послышались визги перепуганных дам и сердитые мужские голоса. Началась паника. Темнота была – хоть глаз выколи.
А для кошки – в самый раз.
* * *
– Катастрофа! – Хедар орал в телефонную трубку и одновременно рылся в бумагах и папках своего письменного стола. – Полная катастрофа! – Он болезненно поморщился. Глубокие царапины на щеке больно щипало и жгло под бинтами – он успел-таки где-то перебинтовать себе голову. – Как ей удалось узнать? Кто она вообще такая и откуда... – голос его замер, последние слова застряли в глотке: он поднял голову и увидел стоящую в дверях Лорел. Хедар прищурил глаза и бросил трубку на аппарат.
– Что это ты так испугался, милый? – спокойным голосом спросила Лорел. – Ведь это всего лишь я. Чего тебе бояться?
– Ты ничего не понимаешь! – завопил Хедар. – Мы на краю гибели! А ты – «чего бояться»!
Глаза Лорел сверкали в полумраке и были холодны как лед.
– Ты меня не понял, дорогой, – медленно сказала она, приближаясь к нему. – Я хотела сказать, брось предаваться самобичеванию, уймись, прекрати бегать за девчонками, которые тебе в дочки годятся, и Бога ради, Джордж, – добавила она сквозь стиснутые зубы, – хоть раз в своей несчастной жизни будь... мужчиной.
Хедар отвесил ей такую оплеуху, что едва ли даже и крепкий мужчина устоял бы на ногах – отвесил и закричал не своим голосом – но не от гнева, а от внезапной, пронизавшей его руку острой боли: ему показалось, что кулак его изо всех сил врезался в каменную статую. Выпучив глаза, он уставился на жену. Она же и с места не сдвинулась.
И выражение лица ее было таким же твердым, как и само лицо.
Пейшенс стояла посередине своей квартиры, держа в руках два платья. Одно было очень такое скромненькое, другое посмелее, а если откровенно, то можно сказать, даже вызывающее.
– Что же надеть? – неуверенно спросила она.
Салли покачала головой.
– Не знаю. Куда ты хочешь с ним пойти, в церковь или на танцы?
Пейшенс расстроенно отбросила оба платья.
– В голове у меня сегодня такая кутерьма, что... – она вздохнула.
– Послушай, у меня тоже кутерьма, ну и что? Подумаешь...
Пейшенс улыбнулась подруге. «Что бы там ты ни говорила, моя кутерьма с твоей не сравнится», – подумала она.