— Ты как?
— Начальник! Где я? Что со мной? — ответил до боли ставший родным голос.
Вадим похолодел. Кое-как проглотив комок в резко пересохшем горле, он спросил:
— Ты что, ничего не помнишь?
— Всё помню. Вчера восемь сцепов распилили. Шпана с кем-то увязал, нам лес пёрли и пёрли. Сегодня выходной должен быть… А где я? Чё у меня спина болит и дышать тяжело?
Непонятное всегда пугает. Поэтому страх в глазах у этого здоровяка лучше любой проверки убедил Рагозина, что двойника больше нет, а есть обычный уголовник Бурый.
Вадим поднялся со стула и, тяжело ступая, сгорбившись, направился к выходу.
— Начальник! Не уходи, я тут кроме тебя никого не знаю, — сзади раздался испуганный бас Бурого.
Голос, с которым Вадим в последнее время как-то сроднился, что ли.
А действительно… что с ним теперь делать? Надо как-то правдоподобнее ему объяснить, как он здесь оказался. Это во-первых. А во-вторых: у осуждённого Бурдакова срок ещё не кончился. Что, его обратно отправлять? В ту же колонию?
Вадим тяжело вздохнул и вернулся.
— Слушай, Бурый, как всё было. Короче, у тебя поехала крыша, ты почему-то стал называть себя другим человеком. Да так правдоподобно, что все поверили. Ты полностью забыл всю свою предыдущую жизнь, но прекрасно помнил жизнь совсем другого человека. Тебя решили показать специалистам — психиатрам, повезли в Сосьву, потом в Москву. Тобой заинтересовались серьёзные учёные. Несколько месяцев тебя изучали, ты вёл себя нормально, видимо, потому, что считал себя другим человеком, вольным, не судимым. А недавно у тебя крышу совсем сорвало, ты пытался бежать, в тебя стреляли. Ты долго был без сознания. Учитывая твои заслуги перед наукой, тебя сейчас лечат в лучшем военном госпитале. Раз ты очухался, советую лежать смирно, не выступать, тогда больше времени продержишься в нормальной больнице, а не в тюремной. Ты меня понял?
— Понял, не дурак. Обалдеть! — Бурдаков осмотрелся вокруг, — То-то я смотрю, тут биксы в халатиках порхают. Начальник, а раны серьёзные?
— Тебе сделали несколько операций, сейчас пойдёшь на поправку. — Вадим решил воспользоваться моментом в воспитательных целях, — вот только спиртное тебе больше нельзя употреблять категорически, и курить придётся бросить, иначе может парализовать. Или вообще копыта откинешь.
— Да со спиртным я уже давно завязал, дурею что-то от этого чересчур. Слушай, а курить меня почему-то даже и не тянет.
— Ну и прекрасно. Вот и бросай, раз такой случай подвернулся.
Вадим встал.
— Ну, надеюсь, ты всё понял. Сестричек не лапать, а то крылья махом оторвут и в тот же день окажешься в тюремной больнице. По фене не ботать. Со всеми культурно и на «вы». Всё. Я пошёл.