– Марина, – говорит Абена. – Я же видела, как ты пыталась не дать ей улететь на Землю.
– Она улетела на Землю, потому что я ее оттолкнула. И я бы сделала что угодно ради того, чтобы она не улетала. Но с Земли никто не возвращается.
– Лукас вернулся.
Ариэль улыбается.
– Да уж, вернулся. Итак, повторяю: завтра, что бы ни случилось…
– …не пытаться тебя остановить.
– Если попытаешься и начнешь читать мне мораль на тему искупительной хрени, велю Дакоте выпустить тебе кишки. Мы, Корта, не играем в искупление.
– Я думала, вы не играете в политику.
– Сдается мне, история демонстрирует, что играем. А теперь ступай к милому мальчику, покрой его поцелуями и скажи, что любишь его.
Ариэль открывает дверь спа-комнаты.
– И да, твоя прическа выглядит так, словно ты выбралась из-под обломков поезда.
У него совсем другой вкус.
От Лукасинью всегда оставалась сладость на губах. Когда Абена слизывала пот с его бицепсов и поясницы, она чувствовала привкус меда. Его кожа была мягкой, пахла травами и сахаром.
У него другой вкус: он пахнет иначе, ощущается иначе. Абена крепко прижимает его к себе и чувствует, как он напрягается, сжимается и отстраняется, будто это их первое объятие. Будто он раньше никогда ее не обнимал. Абена знает, как Университет восстановил его личность: это Абена Асамоа со снимков, комментов, постов и перепостов. А помнит ли он, каким потеряшкой был в Тве, как страдал от скуки и уныния под защитой Асамоа? Помнит ли, как изменил ей с Аделайей Оладеле и помирился, пустив в ход торт и секс? Помнит ли, как мазал ее чакры кремом и как они безудержно смеялись, когда он все слизывал: от анахаты до муладхары? А когда они были далеко друг от друга, и она нарядила его аватар в оболочку в виде сказочной футанари, и он нашел это захватывающим? Как он может доверять хоть каким-то своим воспоминаниям?
Он выглядит иначе. Эти спелые губы, надменные скулы, длинные ресницы всегда будут разбивать сердца юношам и девушкам, но его истинная красота таилась в глазах, и вот там кроются самые глубокие изменения. Эти глаза были мертвы и смотрели в пустоту.
Он ведет себя иначе.
– Несколько человек из моего коллоквиума сидят в баре на Двадцать втором уровне, – говорит она. – Удерем отсюда? – Он выглядит неуверенным. Она проводит пальцем по его носу, губам и подбородку до самого горла. – Всего лишь несколько. Не слишком много. – Нет, это не неуверенность. Страх.
– А если у нас будут проблемы…
– Ладно, как хочешь.
Он взял бы эту вечеринку штурмом, все там перевернул вверх тормашками, если бы его не было в списке, взмыл бы на Двадцать второй уровень Меридиана, чтобы туда попасть. Он – каким был когда-то. Туми звонит друзьям Абены, которые ждут с плакатами, растяжками и попперсами: «Он не хочет».