Вновь прибывшие нацеливают оружие.
Сестры Владык Сего Часа окружают капсулу жизнеобеспечения. Меч Огуна обнажен, топор Шанго, лук и веер с острым как бритва краем – все готово. Разве можно почтить ориша, не пуская в дело их символы?
Луна Корта поднимает неуклюжие руки на уровень плеч. Ножны разблокируются, магниты включаются: ножи взлетают к ее ладоням и закрепляются там. Низко над западным краем мира светит Земля в первой четверти, и края клинков из метеоритного железа поблескивают: боевые ножи семейства Корта.
«Мы их берегли, – сказала майн Одунладе, озаренная светом биоламп в комнате Материнского дома, где лежал Лукасинью. – Пока не появится Корта – достаточно смелый, великодушный, лишенный алчности и трусости, который сразится за семью и отважно ее защитит. Корта, который достоин этих ножей».
Карлиньос был защитником семьи. До маленькой Луны ножи принадлежали ему. Однажды он показал племяннице несколько приемов, воспользовавшись вместо оружия палочками для еды. Он ее пугал – скоростью движений и тем, как превращался в нечто непостижимое.
Карлиньос погиб на острие этих самых клинков.
Мадринья Элис становится между девочкой и кольцом винтовок.
– Убери ножи, Луна.
– Не уберу, – отвечает девочка. – Я Корта, а Корта режут.
– Делай, что говорит твоя мадринья, своенравное дитя, – велит майн-ди-санту Одунладе. – Ты большая только из-за скафандра.
Луна отступает с угрюмым шипением, но не прячет свои красивые клинки.
– Пропустите нас, – говорит майн Одунладе по общему каналу, и Луна слышит ответ Маккензи:
– Отдайте нам Лукасинью Корту – и вы свободны.
– Нет, – шепчет Луна, и ее, сестер, капсулу, рубак Маккензи заливает слепящий свет. Поток сияния разбивается на сотни отдельных огней: роверы, пылевые байки, навигационные фары бронированных скафандров и пов-скафов – все они мчатся по темному реголиту. Позади вновь прибывших вздымается огромное облако пыли, рождая в рассеянном земном свете лунные радуги. Они атакуют Маккензи, преградивших путь сестрам. В последний момент рубаки и стрелки` бросаются прочь, когда их строй рассекает клин из роверов, байкеров и орды бегущих пылевиков.
С антенн и мачт, натянутых тросов и стоек, роверов, ранцев и наплечных креплений, шлемов и нагрудников смотрят нарисованные с помощью трафаретов, намалеванные краской из баллончика, распечатанные впопыхах, набросанные вакуумным маркером граффити: наполовину черные, наполовину белые лики Мадонны Тысячи Смертей, Доны Луны.
Жуан-ди-Деус восстал.
Клин пылевиков разворачивается в фалангу, ощетинившуюся пиками и копьями. Байкеры упираются длинными палками в боковые подножки. Когда Луна была совсем малышкой, в одной истории ей попался безумный обрывок из истории старой Земли: металлические люди верхом на больших металлических животных, с длинными копьями под мышками. «Рыцари в доспехах, – говорил Луне фамильяр, вспоминая вместе с ней. – Рыцари с копьями».