Я познакомился с устрицами довольно поздно, лет в двадцать пять. Будучи мнительным и брезгливым, я, как мог, их избегал, но однажды попал на прием, который открывался устричным буфетом. То есть ничего, кроме этих безобразных на вид моллюсков и шампанского, не было, а есть хотелось очень. Лет с четырнадцати. Да-да, именно в этом возрасте я осознал, что если меня и добьет какой смертный грех, так это будет отнюдь не похоть или лень. Я поглощал всё, что лежало плохо, средне, удовлетворительно или хорошо. И тут такой вызов. Решил, что пора лишиться буржуазной девственности. Сковырнул странную субстанцию, втянул в рот и замер. Проглотить солоноватую, склизкую гадость не представлялось возможным. Выплюнуть тоже. Вокруг светская общественность. Замер. Обдумываю положение. Приятель, видевший начало устричного конца, поинтересовался:
– Первый раз?
Кивнул.
– Проглотить не можешь?
Кивнул.
– Глотай быстрее, не мучай животное.
Охуел глазами.
– Ну они живые же, подыхают только в желудке.
Охуел всем телом.
– Цыпкин, чего у тебя рожа, как будто это тебя проглотили. Ну да, она живая, не повезло ей. Если прислушаешься – она даже пищит у тебя во рту, так что глотай. Только вторую не сразу.
Я вымычил, от слова «мычать»:
– Почему?
– Они трахаться начнут. Животное, если чувствует, что кранты, инстинктивно начинает размножаться; вот они и начнут у тебя в желудке спариваться. Устрицы поэтому и афродизиак, что выделяют перед смертью кучу тестостерона, ебливые очень, суки.
Я визуализировал и понял, что умру прямо сейчас, с устрицей во рту, причем раньше нее. С ней и похоронят. Лицо отразило всю гамму переживаний.
– Цыпкин, ты что – дебил?! Я тебя развел! Устрицы у него в животе трахаются! Я сейчас сдохну от смеха.
Через минуту о диалоге знал весь состав вечеринки. Я сбежал.
Один из концертов прошлого года, замечательный российский город, всё закончилось, я, как обычно, подписываю книги, фотографируюсь. Это занимает около 30–40 мин. Очередь уже почти закончилась, как вдруг в зал влетает огромный мужчина в зимней шапке, пальто, с бешено сверкающими глазами и практически издалека начинает кричать: «Еще не поздно подписать книжку и сфотографироваться?! Я не опоздал? Я успею?!»
– Да, пожалуйста, никаких проблем.
Вижу, что он запыхавшийся, удивляюсь: как так, неужели он вышел из театра, уехал, а потом вернулся, вспомнив, что нужно сфотографироваться? Оказалось – нет. Он был последний в очереди, поэтому у меня была возможность узнать тет-а-тет, чем вызвана такая паника.