А тут, на природе, в тепле, при внимании персонала — совсем другое дело. Много старых людей, какое-никакое общение получается. Заботы и разговоры, общие темы бесед о прожитой жизни.
Муж бабы Шуры, Иван, погиб в самом конце Великой Отечественной войны. Она осталась одна. Ей предстояло поднимать и выводить в люди пятерых детей. Красы она в молодости была неописуемой. Сватались и пытались клеиться к ней разные мужики. Но она к себе никого не подпускала. Все ждала мужа Ивана с войны. Вдруг он живой. А эти две похоронки из военкомата по ошибке прислали.
Клавдия, ее подруга, мужа-то своего дождалась. А тоже похоронку получала. Вернулся ее Кирилл без ног, весь больной. Но это же ее любимый, ее единственный мужчина. Хоть и пил он безбожно, но это же не сам по себе он такой. Это война его переломала и искалечила, оправдывала мужа Клавдия. Так и прожили они всю жизнь. Бывали и побои, она все стерпела и похоронила мужа с почестями, когда время пришло уходить Кириллу в иной мир.
А Шура замуж выходила не по любви. Родители так распорядились. Стерпится да слюбится. Вот и стерпелось, и слюбилось, и детки пошли один за другим. Если бы не война, порадовала бы Ивана еще сыночками и дочками. Но судьба распорядилась иначе… Шура осталась верной и преданной своему Ивану. Дети были для нее единственной отдушиной, ее самой светлой радостью и памятью о муже. Шло время, состарились и померли уже все ее дети. Многочисленные внуки и правнуки бабушку любили. Да дел у них у каждого своих тьма-тьмущая. Устала она от мирской суеты и домашнего одиночества, сама ушла в дом престарелых.
Тут уже долгое время проживал Александр Дмитриевич. Он бывший офицер и вдовец. Детей не нажил. Вот и коротал свои дни среди старичков и старух. Таких же, как и он сам.
Администрация учреждения отмечала день рождения каждого своего подопечного. Вот и 15 апреля бабу Шуру начали с утра поздравлять, кто как мог, с ее 94-ой годовщиной со дня рождения. Присоединился к поздравлению и седой ветеран войны, бывший подполковник. В душе Александра Дмитриевича пылал пожар. Со стороны молодому наблюдателю могло показаться, что происходящее не что иное, как простые старческие причуды. Однако все было не так. Машина времени как будто бы вернула Дмитрича в молодые годы. По объему его страсть была такая же, как в юности. Только доля физического в этой энергетической субстанции любви была значительно меньше, чем духовного. Зато амплитуда душевных чувств зашкаливала. Эти чувства не были по-жеребячьи восторженными, как в молодости. Они были утонченными, изысканными и проникновенно нежными. Страсть никуда не исчезает. Она может дремать. Но живет вечно и уходит вместе с человеком, с его сознанием в свой вселенский аккумулятор чувств. В этом космическом накопителе человеческой энергии, наверное, чувства страсти самые яркие, самые амплитудные.