«Прости меня молодого дурака, ведь все это я затеял не со зла», — искренне и ласково, без всякой иронии просил я деда. Мы с дедом были звездами первой величины на этом пьяном бильярдном шабаше. А дед Михалыч уже не обижался, он был мудрый и добрый. Всем было весело. В простой теплой обстановке мы наслаждались отдыхом и непринужденным общением. Молодые и старые, русские и грузины, якуты и украинцы — все, кого судьба забросила в этот северный поселок на вечной мерзлоте, являлись жителями одной великой страны, имя которой Советский Союз.
Из стройотряда мне пришлось выехать досрочно, взяв характеристику и хорошие рекомендации. Они понадобились для прекращения уголовного дела, которое состряпал против меня гнусный майор Зотов из Кировского РОВД, а помогал мне «разрулить» ситуацию Шипулин Виктор Васильевич — следователь из того же райотдела. С мешком вяленой рыбы за спиной и с двадцатью шестью рублями своего заработка я вернулся домой…
Вот, прочитает моя доченька эти строки и подумает: «Каким же юморным баламутом был ее папа в молодости!»
Олеся и Леопольд. Любовь иркутского художника
Мутное время перестройки опускалось густым туманом на когда-то самую сильную социалистическую страну. Шли девяностые годы двадцатого столетия. Потрескивали сучья в таежном костре. Он, как одинокий маяк посреди океана, отбрасывал световые блики в кромешную темноту, указывая путь к человеческому логову в лесной глуши. Языки пламени плясали свой танец с бубнами. Только бубны уже все обгорели, а пепел от них унесло выше сосновых вершин и развеяло по всему околотку еще никем не тронутой тайги. Вернее, она была слегка тронута людьми. Летнаб (летчик-наблюдатель) пожарной авиации по охране лесов Толик Семенов по блату забросил корешей в почти непроходимую тайгу. Видишь ли, они устали от мирской суеты. Стресс им снять надо необычным образом, понимашь. Вот и залетели в таежную глушь к истокам реки Лены. Ох, если бы Серегина жена Лена увидела эту сцену, она бы дала просраться всем этим отшельникам, валяющимся в дымину пьяными в палатке. Ух, блин, по их хрустальному и ранимому самолюбию проехал бы отрезвляющий бульдозер здравого смысла. Но цивилизация была далеко. Мужики, громко посапывая, смачно храпели, а Леопольд сидел один. Ему взгрустнулось. Мохнатые крылья трогательных воспоминаний накрыли сознание уже немолодого самобытного художника, возвращая его в далекие годы молодости и беспечности. Перед ним открылось полотно его жизни, пожалуй, самая милая, самая дорогая и трогательная картина.
Вот Леопольд сидит в своей художественной мастерской, что в подвале кинотеатра «Пионер» на улице Карла Маркса в Иркутске. Он весь поглощен работой. Предстояла премьера фильма «Виннету — вождь апачей», и надо было своевременно сделать рекламный плакат. Работа близилась к концу, но вдруг нечаянно опрокинулась банка краски. Она залила пятном мужественное лицо главного героя Пьера Бриса.