– Вишневый джем – большая редкость.
– Почему?
– Потому что он засахаривается – разве что брать особый сорт вишни, Морелло.
– Вот! Наверняка это мне и нужно. До свидания, Мэри, я вам бесконечно благодарен. Можно, я позвоню в звонок, и ваша девушка проводит меня к выходу?
Рейс торопливо направился к выходу из комнаты, и госпожа Риз-Тэлбот окликнула его:
– Это просто черная неблагодарность! Вы мне не скажете, о чем речь?
– Скажу позже, – отозвался он, – когда вся мозаика сложится.
– От вас дождешься, – пробормотала госпожа Риз-Тэлбот.
Внизу Рейса ждала Бетти – с его шляпой и тростью в руках. Поблагодарив ее, полковник направился к выходу. У самой двери остановился.
– Кстати, – спросил он, – фамилия случайно не Морелли?
Лицо Бетти засияло.
– Точно, сэр. Она самая. Тони Морелли – это имя он велел ей забыть. И еще сказал, что сидел в тюрьме.
Рейс с улыбкой сошел по ступеням.
Из ближайшего телефона-автомата он позвонил Кемпу. Они обменялись краткими, но полными значения репликами.
– Я сейчас же пошлю телеграмму, – сказал старший инспектор. – Надеюсь, ответ не заставит себя ждать. Если вы правы, я вздохну с облегчением.
– По-моему, я прав. Одно вытекает из другого.
Старший инспектор Кемп пребывал в мрачном расположении духа. Последние полчаса он пытался что-то вытрясти из перепуганного белого кролика шестнадцати лет от роду, который по протекции своего дяди Чарльза осваивал азы профессии – стремился стать официантом высокого класса, какой требовался в ресторане «Люксембург». А пока он и еще пять загнанных лошадок мелкого калибра носились по ресторану в передниках – чтобы отличаться от высшей касты, – мальчиками на побегушках, виноватыми во всех мелочах, они разносили булочки и кружочки масла, время от времени на них шикали по-французски, по-итальянски и иногда по-английски. Чарльз, как и положено великому человеку, никак не благоволил к кровному родственнику и шикал на него и поругивал его еще больше, чем остальных. Но Пьер поставил себе цель – стать в далеком будущем как минимум старшим официантом в одном из шикарных ресторанов.
Однако сейчас над его карьерой нависла угроза: судя по всему, его подозревали – ни много ни мало – в убийстве.
Кемп вытряс из парня все, что было возможно, и с отвращением сказал себе: «Парень сделал лишь то, о чем заявил с самого начала, а именно поднял дамскую сумочку с пола и положил ее рядом с ее тарелкой».
– Я тащу соус мсье Роберу, а он уже и так меня подгоняет, тут дама пошла танцевать и смахнула сумочку со стола, я ее подобрал и положил на стол и бегом дальше, потому что мсье Робер мне уже рукой машет – мол, что мешкаешь! Вот и всё, мсье.