Лицо Айрис снова заволокла дымка.
– Ничего смешного тут нет. Это… про вчерашний вечер.
– Что именно? – голос его чуть зазвенел.
– Ты был сегодня утром на дознании… и слышал…
– Очень мало, – перебил ее Энтони. – Полицейский врач подробно говорил, что такое цианиды в целом, как цианистый калий повлиял на Джорджа в частности; был зачитан отчет полиции, который составил не Кемп, а инспектор со щегольскими усиками, который приехал в «Люксембург» первым и взял дело в свои руки. Потом было опознание тела Джорджа его старшим администратором. А еще толковый следователь отложил расследование дела на неделю.
– Я как раз про инспектора, – сказала Айрис. – Он нашел под столом бумажный пакетик со следами цианистого калия.
В глазах Энтони мелькнул интерес.
– Конечно. Тот, кто подсыпал яд в бокал Джорджа, просто бросил пакетик под стол. Самое простое. Не мог же он – или она – положить пакетик к себе в карман.
Он с удивлением увидел, что Айрис всю затрясло.
– Нет, Энтони, нет – все было не так.
– Что ты хочешь сказать, дорогая? Тебе-то что об этом известно?
– Пакетик под стол бросила я, – призналась Айрис.
Тут Браун искренне изумился.
– Энтони, ты помнишь, как Джордж выпил шампанское и что было дальше?
Он кивнул.
– Это было ужасно, как дурной сон. Главное, в эту минуту я уже считала, что все прошло, все хорошо. Когда после кабаре зажгли свет – у меня словно камень с души свалился. Ведь год назад Розмари нашли мертвой как раз в эту минуту, и я боялась, сама не знаю почему, что это произойдет снова… Зажгут свет – и вот она лежит на столе, мертвая…
– Дорогая…
– Знаю, это все нервы. Так или иначе, но мы сидели за столом, ничего ужасного не произошло, и мне уже показалось, что весь этот кошмар кончился, и наконец-то можно… даже не знаю, как объяснить… можно все начать сначала. Я пошла танцевать с Джорджем, и на душе было легко, а потом мы вернулись к столу. И тут Джордж неожиданно заговорил о Розмари, предложил выпить за ее память – и умер, и весь кошмар вернулся! Меня словно парализовало. Я стояла и тряслась. Ты подскочил, чтобы взглянуть на него, я чуть отодвинулась, прибежали официанты, кто-то вызвал врача. А я все это время стояла, как статуя. К горлу подкатил ком, по щекам потекли слезы, я открыла сумочку – достать носовой платок. Стала искать его на ощупь, потому что перед глазами стояла пелена, вытащила – и почувствовала, что внутри платка что-то есть. Это был пакетик из белой бумаги – в таких дают порошки в аптеке. Но когда я выходила из дома, пакетика в сумочке не было, Энтони! Сумочка вообще была пустая, когда я стала складывать в нее свои вещи – пудру, помаду, платок, расческу в футляре, шиллинг и кое-какую мелочь. Значит, кто-то этот пакетик мне подбросил – а как иначе? Я тут же вспомнила – такой пакетик нашли в сумочке Розмари после ее смерти, а в нем – цианистый калий! Я перепугалась, Энтони, перепугалась до смерти. Пальцы ослабли, пакетик выскользнул из платка и улетел под стол. Я не стала его поднимать. И никому ничего не сказала. У меня от страха поджилки тряслись. Кто-то хотел представить дело так, что Джорджа убила я, а я его не убивала.