– Вероятно, вы меня не помните, – сказал он. – Моя фамилия – Саттерсвейт.
– Ну как же, как же! – воскликнул мистер Вайз и своей длинной костлявой рукой судорожно вцепился в протянутую ему руку. – Безусловно, помню! Дорогой мой, как я рад вас видеть! Вы, конечно, знакомы с мисс Нанн?
Услышав это имя, мистер Саттерсвейт едва не подпрыгнул. Неудивительно, что голос женщины показался ему до боли знакомым. Тысячи раз голос этой актрисы, полный чрезвычайного драматизма, звучал по всей стране. «Боже мой, Розина Нанн! – подумал мистер Саттерсвейт. – Величайшая из трагедийных английских актрис!» Он, как и многие его сограждане, испытал на себе необычайную силу ее таланта. Никому на сцене не удавалось так передать все оттенки переживаний своих героев, как ей. Войдя в образ, Розина Нанн заставляла трепетать сердца своих почитателей.
То, что мистер Саттерсвейт сразу не узнал ее, объяснялось довольно просто: двадцать пять лет подряд она была блондинкой, а по возвращении из гастролей по Штатам вдруг стала жгучей брюнеткой. Теперь же, судя по цвету ее волос, Розину Нанн больше привлекал образ седой французской маркизы.
– Да, кстати, это – мистер Джадд, супруг мисс Нанн, – сказал Вайз, небрежно представляя мистеру Саттерсвейту маленького лысого мужчину.
По слухам, актриса неоднократно выходила замуж, а этот был явно последним.
Мистер Джадд в это время был занят тем, что доставал из плетеной корзинки пакеты с едой.
– Дорогая, может быть, еще печеночки? На последнем твоем бутерброде ее было совсем мало.
Актриса передала ему булочку.
– В деликатесах Генри большой специалист, – сказала она. – Так что я всецело полагаюсь на его вкус.
– Откармливаю свою скотинку, – похлопав супругу по плечу, сказал мистер Джадд и засмеялся.
– Кормит ее, как поросенка, – шепнул мистер Вайз на ухо Саттерсвейту. – Все-таки женщины – странные создания.
Мистер Саттерсвейт и мистер Кин стали выкладывать на стол завтрак: вареные яйца, ветчину и сыр. Герцогиня и мисс Нанн разговаривали вполголоса. Понять, о чем у них шла речь, можно было по зычному голосу актрисы.
– Поджариваются ломтики хлеба, затем на них намазывают очень тонким слоем мармелад, делают сандвич и ставят в разогретую духовку. Выдерживают минуту, но не дольше. Такое лакомство получается – язык можно проглотить!
– Эта женщина живет ради еды, – недовольно пробурчал мистер Вайз. – Все мысли только о том, чтобы поесть. Знаете, в пьесе «Поездка к морю» есть такие слова: «И там меня уже ничто не потревожит». Я никак не мог добиться от нее нужной интонации. И что вы думаете? В конце концов мне удалось это сделать. Знаете как? Я сказал ей, чтобы она, произнеся эту фразу, подумала о мятном ликере. Когда мисс Нанн видит этот напиток, она вся преображается. И я сразу получил от нее то, что хотел: мечтательный взгляд.