Интерн раздавила окурок о край унитаза.
— Мы вместе росли в детском доме, а эта связь сильнее, чем у близнецов. Ладно, я сейчас в реанимацию схожу, посмотрю, как там Максим.
— А что с ним опять?
— В этот раз дело плохо. Может и до завтра не дожить.
Пациенты уже повылезали из берлог после ужина и уселись смотреть телевизор, с трудом показывающий первую программу из-за генераторов в подвале.
— Жалобы есть? — спросила Вика зрителей.
Все отрицательно закачали головой и лишь один дряхлый старичок, ожидающий шунтирования, пожаловался на то, что не видит смысла в дальнейшей жизни, мол, его сюда спихнули родственники.
Спустившись в реанимацию, Вика поздоровалась с Игорем Васильевичем, санитаром Вадимом и медсестрой Русланой. Надев маску, зашла в изолированный бокс. Реаниматолог открыл карточку больного.
— Ну как он? — спросила Виктория, наблюдая через стекло за медсестрой Олей, подключающей капельницу с антибиотиком. — Сколько язв на теле! — Дозаторы подключили.
— Что-то с сердцем?
— Приказ Елены. Плюс, ждем такролимус в капельницах. Таблетки он пока принимать не может.
— А есть жидкая форма? Первый раз слышу.
— Да, есть, директор уже дал распоряжение закупить несколько пакетов. Завтра должны привезти.
— Отторжения нельзя допустить.
— Сегодня сделали гастроскопию. Проверили язву. Рубец. А вот калий упал. Капаем.
Вышла Оля.
— Я могу идти? — спросила она у Вики.
— Да, Ольга Геннадьевна, можете идти. Спасибо.
— Можно мне сходить в нейрохирургию? Зоя пока подежурит, а я сменю ее к полуночи.
— Конечно, идите. Игорь Васильевич, я тоже тогда пойду обход в отделении проводить. Завтра с утра перед планеркой загляну еще.
— Хорошо, рад был увидеть подрастающее поколение, — с улыбкой сказал он.
На фоне белоснежного халата щеки девушки отчетливо покраснели, и она поспешила к лифту.
Словно огромная трехмерная шахматная доска мерцал в свете луны пятнадцатиэтажный корпус института. Там, где горел свет в окнах палат, операционных или кабинетов, были белые клетки. На черных же клетках больные скорее всего досматривали последние сны перед выпиской или смертью.
Медсестра шла по дороге, неся в пакете скромный подарок для медсестер, ухаживающих за матерью. Она не понаслышке знала от коллег, что тысячи взрослых детей не успели последний раз поговорить, попросить прощения, получить напутствие от родителей, и теперь дорожила каждым днем.
Поднявшись на лифте на седьмой этаж, медсестра поздоровалась с девушками на посту и пошла прямо по коридору. Повернула направо и зашла в комнату под номером четыре, где посетители могли спокойно смотреть на родственников через стекло.