Единственной зацепкой, которую я нашел в своих знаниях марксизма, было формирование рабовладельческого строя. Пленных было чем кормить, их уже не убивали, а заставляли работать. Но у свангов, как и у славянских народов, не было рабства! Регулярных войн они не вели, а если в межплеменных вооруженных конфликтах они брали в плен воинов противника, то после заключения мира их отпускали.
Все мои попытки объяснить свангу суть рабовладельческого строя разбились, как волны прибоя о гранитный утес, всего одним, наивным вопросом: «Как можно заставлять других работать на себя? Ведь это безнравственно!» Уровень нравственности у этих первобытных племен был гораздо выше, чем у нас — цивилизованных, обладающих высоким уровнем технических знаний, освоивших невиданные энергетические мощности, безнравственных, алчных дикарей.
У свангов была своя, устная «Библия», роль ее выполняли народные сказки-притчи, в которых боги на принципах ситуационного управления преподавали людям Великий Нравственный закон. В сказках описывалась некая ситуация, в которую попадал герой, и рассматривались возможные решения. Один из героев, действуя против своих личных интересов, но в интересах окружающих, выходил победителем из сложной ситуации, и получал награду, другой же, исходя лишь из своих эгоистических потребностей, не считаясь с интересами других, действуя, вроде бы на пользу себе, погибал или лишался всего, что имел.
Сказки рассказывали детям, и Великий Нравственный закон они постигали с пеленок, едва научившись понимать человеческую речь. У этого народа не было заповедей типа: «не убий», «не укради», нравственность в поведении людей была естественна, как дыхание.
Мы смотрели на праздник, смотрели, как веселятся эти свободные, сильные и красивые люди, и думали, каждый о своем.
— А ты можешь поднять меня в небо на своей железной птице? — спросил сванг. —Ведь мы — потомки птиц, и тоже когда-то умели летать.
— Конечно, могу, — ответил я.
Мы оставили праздник, и пошли к самолету.
— Вы куда? — спросил меня Николай Иванович.
— Актар хочет, чтоб я прокатил его на самолете.
— Смотри, все горючее не сожги. Израсходовать бензин мы всегда успеем, может еще пригодится, так что ты не долго, минут десять, не больше, — посоветовал Николай Иванович.
Сванг с интересом рассматривал самолет, он пощупал крылья, рули, лопасти винта, и все спрашивал, спрашивал, а я отвечал, как мог, стараясь не перегружать его тем, что он все равно понять не сумеет. Когда мы взлетели, Актар с затаенным дыханием смотрел на простирающийся под крылом пейзаж долины, но потом внимание его привлекли приборы, движение их стрелок, педали и штурвал. Он осторожно прикоснулся к штурвалу и положил на педали ноги.