Ощущение страха сковывало его, пронизывающая анемия делала руки и ноги такими же чужими, как и находившийся перед глазами Прохора стол. Он смотрел по-прежнему вниз, узоры, нанесенные на клеёнку, не складывались в какую-то общую картинку, разбивались на фрагменты тем более капитан Резников и Выдыш молчали. Прохор кожей ощутил, что пришельцы просто на просто изучают его, подобно вытащенной из старого сундука реликвии. Странным образом всё поменялось местами. Прохор был в своём доме и был в нём абсолютно чужим. Собственное время, в котором существовал он не могло защитить его от тех, кто, без всякого сомнения, для Прохора, в отличие от него, были здесь чужими извлеченными из времён давно покинувших эти места, оставившими, как казалось навсегда сознание даже тех немногих, кто, ещё напрягая с усилием своё воображение, мог бы представить время, в котором естественно, если можно сказать, выглядел бы Резников, и нечем бы ни удивил Выдыш.
Он вообще показался Прохору человеком куда более зловещим, чем капитан Резников, хотя у Прохора ни на секунду не возникло сомнений, в том кто из них является старшим. Это также было заложено в него чем-то необъяснимым, пришедшим к нему вместе с его гостями. Прохор мог бы ещё долго бояться собственных догадок, кружившихся в самой глубокой, загнанной в дальний угол части его испуганного сознания, но отгадка, чтобы не мучить его сама вылезла наружу.
— Поручик налейте водки. В горле пересохло — капитан Резников, посмотрел на Прохора, улыбнувшись.
Поручик Выдыш молча взял со стола бутылку. Прохор подумал о том, что изделие из стекла соответствует своим происхождением временам самого поручика. Стаканы, напротив были из куда более знакомой эпохи. Выдыш наполнил каждый из гранёных близнецов на треть. Капитан Резников молча поднял свой стакан, тоже самое сделал Выдыш. Прохор постарался взять стакан как можно крепче, чтобы новые знакомые не заметили, как трясутся его пальцы. Обжигающая жидкость с трудом провалилась внутрь, Прохор быстро почувствовал знакомое тепло пробежавшие по каждой частички напряженного тела. Его взгляд переместился на чёрную кошку, — и Прохор снова начал каменеть, увидев возле неё отгадку своего положения. Шашка была воткнута прямо в деревянный пол слева от капитана Резникова. Несмотря на тусклый свет, что распространяла от себя небольшая лампочка, острые грани шашки блестели хищным отсветом, холод от стали мгновенно оказался на коже Прохора. Неприятные мурашки поползли волной, заставив Прохора съёжиться — тяжело вздохнуть. Он потянулся без спроса к бутылке с водкой, но испугавшись в последний момент, одернул руку. Его желание поддержал капитан Резников, он сам налил в каждый из стаканов.