— Видимо, всё серьёзно. Ладно, не буду тебя терроризировать своими расспросами, расскажешь сама, когда посчитаешь нужным.
Я могла выдохнуть. За стеклом мелькали машины, дома, яркие витрины магазинов. В голове не было ни единой мысли — глухой, бездонный вакуум. Где-то далеко завыла сирена скорой помощи.
— Наши коллеги трудятся, а мы развлекаемся, приятное чувство, — усмехнулся Сашка.
Я ничего не ответила, лишь улыбнулась, не отрывая взгляда от мелькающих за стеклом объектов.
— Этот Марк Громов неплохой парень. Как он тебе? Вы же вроде бы давно знакомы?
По коже прошёл холодок. Меня словно окунули в ледяную воду с головой, а я не успела набрать в лёгкие больше воздуха.
— Да, вроде как неплохой. Мы уже много лет не виделись, поэтому я о нём мало чего могу сказать, — нехотя ответила я.
— Они же с Ингой не встречаются, как я понял. Чего он тогда с ней пришёл сегодня?
Ради меня? Или всё-таки ради Инги? Я и сама толком не понимала.
— Инга сказала, что просто не хотела идти одна, и он великодушно согласился её сопроводить, — ответила я.
— Они давно общаются?
— Не знаю, вроде бы познакомились лет пять назад.
— Ого, довольно давно. И ты не была в курсе, что они знакомы?
— Нет, Инга никогда о нём не упоминала.
— Вы с Марком одноклассники?
«Господи, сколько же ещё будет вопросов?» — промелькнуло у меня в голове.
— Нет, он на полтора года меня старше.
— Да, вспомнил, он говорил, что вы не в одном классе учились. Наверное, усталость даёт о себе знать, информация испаряется из головы.
До конца поездки Саша не проронил больше ни слова, и у меня не было ни желания, ни сил говорить о чём-либо.
Через час я уютно устроилась в кровати Саши, он уступил мне свою спальню, а сам расположился на диване в другой комнате. Рядом, свернувшись калачиком, лежал и мурлыкал Диоген. Я закрыла глаза, пытаясь расслабиться, но уснуть никак не удавалось. Потрясения, недавно обрушившиеся на меня, изрядно расшатали нервы. Хоть я и была укрыта тёплым одеялом, меня бил озноб, словно после шока. В голове непроизвольно вспыхивали картины прошлого: мы с Марком танцуем в парке, край моего платья развевается на ветру и приятно щекочет ногу, я смотрю в его глаза и вижу в них своё счастливое отражение; наш первый и единственный поцелуй… на мгновение моё сердце перестало биться, а мир закружился быстрее; его сегодняшнее появление на вечеринке… этот взгляд всё так же способен пронзить душу насквозь; звон разбитого бокала… и его глаза, полные талой воды.
Воспоминания, давно вытесненные из сознания невероятным усилием воли, вновь хлынули мощным потоком, как из прорванной плотины. Сердце переполняли давно забытые чувства: любовь и ненависть, желание и презрение. Еле затянувшаяся рана вновь вскрылась и оглушала разум мучительной болью. Марк Громов был моей болезнью, от которой я так и не излечилась. Временное затишье оказалось лишь ремиссией, а его внезапное появление вновь спровоцировало рецидив. Но разве могла я признаться в этом хотя бы себе самой? Отрицанием, рациональным самоубеждением я пыталась успокоить бушующую внутри бурю, но все попытки оказывались тщетными.