— Уходят свеи-то, — командир ополченцев задумчиво почесал бороду. — Знать, стряслось что…
— Так то и стряслось, чего мы тут все дожидалися! — наконец, сообразив, что к чему, широко улыбнулся лоцман. — Наши это, Алатырь! Князя Потемкина воинство.
— Да ну! Так быстро уже?
— Так, а кому тут еще и быть-то?
Глянув на пристань, Никита Петрович махнул рукой:
— А ну-ка, пошли-ка в лодочки. Переправимся — там поглядим, что да как.
— Паром надо! — азартно потерев руки, подсказал Акимка. — Я побегу, поищу на деревне паромщиков.
— Да погодь! С паромом-то мы как-нибудь и сами, без паромщика, сладим.
* * *
Город горел. Горели подожженные верфи, горели мельницы, дома, склады. Все, что могло гореть. Даже из-за могучих стен Ниеншанца валил густой черный дым, проносился, оставляя едкий запах гари.
Бутурлин, Алатырь Татарин и еще пара дюжин человек выбрались из лодок невдалеке от крепости и сразу же увидели своих, стрельцов в густо-красных кафтанах и красных же шапках, лихо сдвинутых набекрень.
— Наши, черт побери! — возрадовался Аким. — Наши.
Стрельцы тоже заметили ополченцев. Повернулись строем, выставили вперед пищали… Грозно тлели фитили… Вот-вот выстрелят.
— Не стреляйте! — Никита Петрович вышел вперед. — Мы — свои, ополченцы.
— Сейчас поглядим, какие вы ополченцы. А ну — руки в гору! Оружие сдать.
Один из стрельцов, судя по галунам на кафтане — сотник, недобро прищурился и сплюнул:
— Поглядим… А ну, веди их, братцы, к реке…
Что-то нехорошее было в кривой ухмылке сотника, да и остальные стрельцы отнюдь не выглядели великодушными. Сдать им оружие… ага, как же! Чтоб потом повели к реке да изрубили в клочья…
— Ты чьих будешь, сотник, — положив руку на эфес сабли, нагло вопросил Бутурлин. Спросил и тут же, не дожидаясь ответа, начал кричать, как можно громче: — Молчать, холопы! Вы тут белены объелись все? Я смотрю, давно вас на конюшне не драли! Молчать, я сказал! Я — князь Никита Петрович Бутурлин! А ну, живо доложить обо мне воеводе! Что глаза пялишь, сотник? Иль я не по-русски сказал?
Сотник ошеломленно потряс головой. Стрельцы нерешительно переглянулись. Оно конечно, людишки перед ними стояли насквозь подозрительные, однако же этот вот, судя по одежке, немец, какой-то уж слишком наглый. Кричит на всех, да и ругается, как коренной русак. Наверное, можно его и того… Но не было бы худо. На тот свет отправить недолго — потом ведь не вернешь. Да и хари эти заморские, похоже, сдаваться не собираются: оружие не отдали, стоят, глазищами зыркают — чистые волки!
— Господин сотник… — один из стрельцов, молодой, лет двадцати пяти, парень с жиденькой бородой, вдруг повел стволом в сторону крепости. — Там люди какие-то! Вона, в кустах…