— А ну, посторонись! А ну, дор-рогу! Не видно — боярин-батюшка ехать изволит! Дор-рогу, кому говорю!
Позади возка тоже хватало оружных — военные холопы. А что? Времена нынче лихие. Как же без охраны, да в дальний путь?
— Ой, батюшко! — не добежав до возка, Акинфий бухнулся на колени в пыль, выкатил слезившиеся глаза. — Милостивец наш… Приехал! Дождалися.
Один из конников — молодой парень в татарской квадратной шапке — подскочив, уже занес было плеть… Хорошо, другой — постарше — окликнул:
— Не бей, Ерема! Это тиун наш, Худяков Акинфий.
— Что там еще? — высунулась из возка жирная свиная рожа с маленькими глазками и светло-рыжей бородою, кокетливо заплетенной в две косички.
— Батюшка наш, Анкудей Иваныч! — завидев боярина, заблажил тиун. — Подобру ли добралися?
— А! Акишко, — узнав, Хомякин ухмыльнулся, щеки его расплылись, глаза еще больше сузились. — Ну, что там на усадьбе? Да хватит уже в пылище валяться! Вставай, да беги рядом с возком… Докладывай!
В тот же миг управитель вскочил на ноги, пристроился к возку, побежал, несмело держась за дверцу. Не очень-то удобно вышло бежать — возок-то ехал не так-то и быстро… но и не очень медленно. Идти — отстанешь, бежать — вперед убежишь. Вот и перебирал тиун ногами, как бычок-трехлеток на случке.
Надо отдать должное, Худяков все ж оказался ловок! Пока возок с боярином катил к снятым хоромам, тиун успел обсказать все, особенно — про нападение бутурлинских.
— Мало того, милостивец, что озерцо ваше они своим считают… Так ведь еще, шпыни, целый разбой учинили! Вон в руку поранили, ага…
— За руку получишь, — нахмурясь, пообещал Анкудей Иваныч. — А шпыней этих… Ужо! Ужо…
Обрадованный господской милостью, управитель попытался было поцеловать боярину руку, да не смог — неудобно оказалось, не дотянуться.
Впрочем, Хомякин был настроен по-деловому, сразу же уточнив, ессь по разбойному делу видоки-свидетели?
— Да как же не быть, батюшко Анкудей Иванович! — чмокнув губами, радостно заверил Акинфий. — Полно видоков! И наших, и… Вот как раз посейчас шпыня бутурлинского имали. Я велел в хоромы гостевые тащить…
— То верно, — боярин одобрительно кивнул. — Пущай пока в подполе посидит… А уж опосля… Самолично пытать стану! А как все выложит, целовальников кликнем! Да гонца — в Разрядный приказ!
— Ой, батюшко… Ой, солнце наше! — едва не споткнувшись, тиун умильно прищурился и замедлил шаг — возок поворачивал к хоромам.
Славно ехал боярин! Четверка лошадей — цугом, кучер осанистый… Да и сам-то Анкудей свет Иванович дородством обижен не был! Руки мягкие, белые, а живот — вдвоем не охватишь. И одет, ах, как одет! То-то все и оглядывались! Кафтан нарядный летний, тонкого заморского сукна, цвета изумрудно-зеленого, да поверх него желтая, с золотым шитьем, ферязь с длинными, завязанными позади, рукавами.