Мартин обдумал ее слова. Свинцовое небо над головой и серебряные нити дождя. Пустые глаза, лица аборигенов с въевшейся угольной пылью. Горы, дамокловым мечом нависшие над разномастным скоплением крохотных хрупких домишек и магазинов с пустыми полками, которое почему-то именовалось Берроузом. Воистину проклятый город, что и говорить.
- А я рада, что здесь остановилась, доктор Мартин. Меня привлекает отчаяние.
Не просто "привлекает", подумал он. Она паразитирует на этом отчаянии, питается страхами, которые сама же и порождает. И местные власти ничего не могут поделать.
А началось все с исчезновения нескольких жителей. Они пропали, словно сквозь землю провалились, и полиции оставалось лишь расписаться в собственном бессилии и утверждать, что исчезнувшие, дескать, подались в поисках лучшей доли в большие города, каковые, как известно, всегда являются приманкой для жителей местечек, подобных Берроузу.
Но все это было еще до того, как на город обрушилась болезнь. Заболевшие начали терять в весе, бледнели, у них появлялась расфокусировка зрения, как при сотрясении мозга, после чего следовал общий упадок сил и проявлялась наклонность к дистрофии. На более поздних стадиях заболевания наблюдались всякого рода умственные расстройства. Одного человека, к примеру, поймали в тот момент, когда он пытался руками разорвать себе горло.
Те, кто еще не заболел, жили в постоянном страхе сделаться изгоями, поскольку общество все больше и больше замыкалось в себе, отвергая всякого, у кого появлялся хотя бы намек на ужасные симптомы. Таким образом, заболевшие были целиком предоставлены сами себе и умирали в полнейшем одиночестве, страдая в большей степени не от самой болезни, а от того ужаса, который она в них порождала. К счастью, поражение мозга на конечной стадии заболевания избавляло страдальцев от осознания мрачной реальности, в которой им предстояло провести последние мгновения земного существования.
- И что, вас всех привлекает отчаяние?
Мэрилин Уэббер пожала плечами.
- Не могу сказать ничего определенного. Я не возьму на себя смелость отвечать за всех.
- Хорошо, тогда почему у тебя есть подобная тяга?
Мэрилин вместо ответа взглянула в окно. Даже сквозь частые струи дождя можно было разобрать буквы на красной неоновой вывеске, у авторов которой хватило наглости утверждать, что мотель Фрезера - оазис удобства и гостеприимства.
- Мне пора идти, - наконец произнесла она.
Он поднял на нее глаза:
- Ты снова сделаешь это сегодня ночью?
Она выгнула дугой бровь.
- Возможно, кто знает?