Третий Полюс (Ройтберг) - страница 16

двойную красную разодранную шапку
и жуткую улыбку Гуимплена
для беззубого Витька
лохматого подростка
он разносит
по электропоездам
газеты, вшей и приступы тошноты
для мальчиков субтильных в узких джинсах,
что прыгают, ныряют, колесят,
летают на своих велосипедах
под самым носом
у памятников умершим великим
для кришнаитов
для капоэйристов
скрипач играет для
голубей, бродяг, собак бездомных,
студентов, бизнесменов, стариков,
для пустырей и тротуаров,
деревьев, фонарей, вокзалов,
фонтанов и подъемных кранов,
метро, подземных переходов,
дымящих фабрик и заводов
с их громким гулом
скрипач играет,
в такт попадая каплям дождевым,
кружащимся снежинкам,
в унисон с дыханьем ветра
в едином ритме с городом, который
работает спит дышит говорит
на тысяче наречий
но порой
прислушивается
к тем негромким звукам —
там, на крыше,
стоит скрипач
и он играет, он играет
16.1.2009

Знал бы Данте

В лабиринтах метро — сотни мертвых минут,
Турникетный Харон открывает маршрут:
По ступеням вниз, где течет Стикс,
Где не говорят и отводят взгляд.
Схема линий врет, машинист ослеп,
На табло — отсчет
Нас самих к себе
Возвращенья. Речь
Идет однако о числе невстреч
Ни с собой, а значит и ни с другими
(Но зачем дано человеку имя?)
Глух и нем, плыву по тоннельным венам,
Превратившись в атом Метрополитена,
В монотонный гул, в очередность станций
За окном, в безликость толпы-скитальца.
Словно шарик, загнанный в лузу,
Дубликатом став ненужного груза,
Засыпая, в угол забьюсь,
Позови меня во сне — я очнусь.
Вспомню Верхний мир: небо, ветер,
Дождь идет, растет трава, играют дети.
Мы — инкогнито, мы — индиго,
Поколение особого сдвига,
Из другого те (к) ста, иного сорта.
Рвусь к тебе сквозь мглу телепорта.
6.4.2008

Киевские мотивы

Почему каштан? не липовый цвет? —
Оттого, что тебе покоя нет:
Превращаются в булавы пирамиды свеч,
Чтоб седую твою голову сберечь,
Тайны и легенды, праотцовский прах,
Что развеян на днепровских кручах и холмах.
Ты и сам коварен — схватишь за подол
И давай выспрашивать — мол, зачем пришел?
Так Андрею ты не давал спуску,
Так ты сердцем стал городов русских.
Пусть взлетают звонницы до небес —
Прошмыгнет бесенок то там, то здесь.
И мудра София, а Михаил
И небесно-светел, и златокрыл,
И святая Лавра хранит обет,
И в пещерах светит незримый свет —
Но в крови твоей — кочевая смесь,
Дикого язычества колдовская спесь:
Чу! по небу ведьма вдруг проплывет,
Чу! булгаковский взъерошится черный кот,
На речном вокзале — русалок хор,
Сел Богдан Хмельницкий в фуникулер,
Водит кришнаитов Сковорода,
Сам с собой Владимир «режется» «в города».
Чудится, мерещится казна-що,
Пыль веков укрыла тебя плащом.