Начинаешь думать, что ты эндемик.
В первую очередь акклиматизируется ухо —
К новым словам привыкаешь, как к мухам.
Да и что в нас после скитаний
Остается? Вереница названий.
Спотыкаясь о «г» и «к»,
Прыгает кадык степняка
Кайгана, комэч, этмэг, Аю-Даг,
Къавурма, кэбаб, Массандра, Судак
Слишком частые «ч» и «с»
Повторяют прибоя песнь
Учан-Су, Ченгар, чак-чак, чырымчик,
Муссана, пача, сарма, чынгычик.
Оттого, что пыль и песок,
Так отрывист и шипящ слог
Димерджи, йайма, Джур-Джур, дымлама,
Ай-Даниль, айран, тильчик, бастырма
Оттого, что с солью вода
Звуки колкие, как слюда
Херсонес, Бахчисарай, Мускатель,
Роман-Кош, Ливадия, Коктебель
Когда вызревает миндаль
И набирают силу лавровые листья,
Шашлык заменяют форель и кефаль,
Любители бархата — автотуристов.
Темнеет вода.
Появляется в небе холодная просинь.
Из Крыма дороги ведут в осень.
Маленький мальчик, живущий у моря,
Знает семнадцать привкусов соли,
Сто тридцать восемь оттенков лазури
И несколько мест с неплохою «дурью».
Он прирожденный пловец, водолаз,
Аквалангист и подводный ас.
Как нас учил великий Чарльз Дайвинг —
Мы происходим от рыб. Недавно
Мальчик набрел на следы Атлантиды —
Там, где вылавливал устриц и мидий,
Там, где обычно Садко и Пушкин
Жемчуг находят в коралловой гуще.
Мальчик рисует море пастелью,
Грин и Кусто над его постелью,
В снах его — взрывы ультрамарина,
Йод и песок в волосах из тины.
Мальчик влюблен в акварель и кисти,
Прадед его был эквилибристом
Водных пейзажей. Остались наброски.
Прадеда звали Иван Айвазовский.
От двух до двух — это не так уж плохо.
Жить осталось от двух месяцев до двух лет —
это не так уж мало.
Болезнь тебя не сломала,
она просто сожрала
все твои победы, все твои прицелы,
и с видом профессионала
устроила гонку преследования.
Мы познакомились заочно,
верней, зазеркально:
я так боялась твоего взгляда,
очень боялась заговорить первой,
но все разрешилось само собой,
когда наши отражения пересеклись
в одной плоскости,
в одном измерении,
в обоюдном «Ну, здравствуй»
(ведь то, что в зеркале, — это уже не «здесь»,
это реальность по ту сторону стекла, значит, другая)
И вот, пока наши сыновья затевали
по прибрежным дюнам авторалли,
а мужья запивали полусырые килобайты
и говорили о России, Грузии, Польше,
мы уходили на мыс, на камни,
ныряли, ловили крабов,
сидели рядом молча.
И ничего больше.
Это не так уж плохо.
Это не так уж мало.
Теперь твоя лыжня — линия волн.
Твоя мишень — солнце. Пропорция закат/рассвет.
От двух до двух — пустота.
Ничего нет.
Нет штрафных кругов —
финиш по прямой,
ускоряющей быстротечность.
Нет штрафных минут —