— Серег, а в чем дело? — я подлил еще водки в опустевшую стопку, — я принесу точно такой же, ты заменишь этот ножик, оригинал отдаешь мне. Пятьдесят тысяч за такое — отличная цена.
Сегодня понедельник, уже восемь вечера. Сергей сменился полчаса как, смена у него сутки через двое, начинается в семь вечера. Сутки отдежурил, двое дома, халява для пенсионера. Но он хоть и пенсионер, а бывший мент. Не знаю я, кем он там служил, но цену себе явно набивает. Сто тысяч, гад, просит. А мне всего-то обещали в случае успеха эту сумму. Но торговаться тут не уместно, он вряд ли уступит. Да и народу в этой, мягко говоря, паршивой закусочной все прибавлялось. Вот тебе и первый рабочий день, алкаши все идут и идут. Рядом со мной два дедка расположились с пивом, чуть дальше за облезлым деревянным столиком еще три мужичка с бутылкой сидят. Эдакий островок совка в центре города. Я и сам при виде закусочной в парке с ностальгией прошлые года вспомнил. Как в девяностых обстановочка, смех, да и только. Выйти из музея, пройтись по набережной метров пятьсот, спустится вниз по лестнице и вот она — «Ракушка», причем в прямом, и в переносном смысле. Кафе «Ракушка» похожа на ракушку, только облезлую. Синяя краска местами облупилась, двери железные, тоже с облезлой краской, и старая вывеска над входом. Когда мы пришли, был всего один столик занят. Сейчас же заняты все десять столов. Заведение явно пользовалось популярностью, поэтому и выжило в эти непростые девяностые, и теперь приносит прибыль своим владельцам. А вот поменяй тут все, и никто ходить не будет. А так старых домов полно рядом, вот и по старой памяти ходят люди в «Ракушку».
— Хорошо, — сдался я, — твоя смена через двое суток. Я приношу похожий нож, ночью ты мне выносишь этот и получаешь свои сто штук, по рукам? — протянул я Сереге ладонь. Именно Сереге, а не как там его по отчеству.
— Нет, не по рукам, — обиженно отвернулся Серега и его лицо, и так красное, покраснело еще больше. А нос стал синим. Ну что тут сказать, у алкоголиков своя логика. Получает в музее пятнадцать тысяч, и не жужжит.
— Сто тыщ и сразу! — хлопнул ладонью по столу Сергей, и я сразу завертел головой по сторонам. Но этот хлопок не привлек внимание наших соседей. Пенсионеры взяли по второй кружке пива, а за вторым от нас столиком компания что-то бурно обсуждала, до нас никому нет дела.
— Серег, ты пойми, я не то, что бы тебе не доверяю, — пустился я в уговоры, — но так дела не делаются.
Потратив еще минут двадцать, мы все таки ударили по рукам. Сергей получил авансом червонец, причем, я сильно опасался, как бы он не нажрался и не загулял. Хватит ли ему двое суток, что бы просохнуть? Оставалась только надежда на его здравый смысл и на опыт охранника. И в чем то эти надежды оправдались, Сергей поднялся из-за стола и отсчитал несколько купюр бармену. Видимо, отдал долг, так как за заказ я уже заплатил. Ну что же, расстались мы вполне довольные друг другом, и Королев, шатающейся походкой забулдыги, побрел в арку между домов. А я пошел по набережной. Темнота, только свет фонарей и много-много огней вдоль реки. Сразу справа от меня откос, дорога и река, красота. На Волге широкой, на стрелке далекой… Я перегнулся через перила и плюнул на зеленый склон откоса. Где теперь мне сделать копию этого ножа? Ничего, завтра найду мастера, заплачу… При слове заплачу у меня кольнуло в боку. Опять заплачу. Зачем и для чего мне этот нож? Зачем я только что отдал охраннику музея десять рублей и пообещал еще девяносто тысяч? Я сошел с ума? Не знаю, так ли это, просто знаю, что мне очень нужен этот нож. Просто позарез мне нужен нож. Именно этот, не его копия, а тот самый нож из исторического музея.