– Всё будет в порядке! – уверенно произнёс я, хотя сам нервничал не меньше князя. Несмотря на то, что вчерашние испытания прошли нормально, но мало ли … ведь не зря существует поговорка «и на старуху бывает проруха».
В десяти метрах установили деревянный щит, а за ним старые доспехи, предназначенные для переплавки. Перемога не спеша прицелился, так, как я его учил. Самому мне, по понятным причинам, стрелять не рекомендовалось – отдача замучает, всё–таки телу княжича всего тринадцать лет.
Раздался выстрел, от которого Перемогу заметно качнуло, а обе мишени, с громким лязгом, рухнули на землю. Густой белый дым частично скрыл из поля зрения ухмыляющуюся от хорошо проделанной работы морду Перемоги. А вся публика, от только что увиденного и услышанного, дружно ахнула, кони дёрнулись, и, вторя своим хозяевам заржали. И только лёгкий ветерок, закручивая, уносил облако серого дыма прямо в небо.
Но уже через мгновение от дружинников, быстро пришедших в себя, послышались многочисленные возгласы удивления. Самые быстрые и любопытные, по хрустящему снегу подбежав к мишеням, стали засовывать пальцы в пробитый щит, а на проделанном пулей выходном отверстии доспеха, к всеобщему изумлению, даже кулак свободно помещался.
Князь слез с коня и стал ковыряться мечом в доспехах, безрезультатно ища прошедшую на вылет пулю. Жирослав стоял рядом, и очумело рассматривал осыпавшие доспех опилки из пробитой доски, имитирующей щит. Злыдарь по–прежнему молча восседал на коне, но его и так грубое лицо, казалось, окончательно окаменело. Малыть тоже, не слезая с коня, не отрываясь, смотрел на продырявленные доспехи, а его щёки заливала какая–то нездоровая бледность.
– Хм … лепо, – проговорил озадаченный князь, рассматривая дыру в брони, – действительно, куда как лучше стрелы бьёт!
– Ей–ей, колдовство сотворили! – перекрестившись, ляпнул какой–то дружинник инекоторые его коллеги своими возгласами, его поддержали.
– Ты думай, о чём мычишь! – грубо одёрнул его Злыдарь. – В монастырь попадёшь – там будешь о колдовстве талдычить, да ладаном дымить!
– Не богохульствуйте! – смирил разгоравшейся конфликт Анфим, навряд ли сам во что–то верящий.
Когда все немного успокоились и отошли от увиденного и услышанного, начался более конструктивный разговор.
– Князь–батюшка, не то, что стрелы, копьём, на всём скаку так прошить доспех далеко не каждый твой дружинник сможет! – подал голос «правая рука» воеводы, сотник Малыть.
– Чую я, много кровушки железка эта попьёт, – тихо проговорил восседающий на коне рядом с Малытью десятник Аржанин, – хорошо бы не русской … – чуть слышно закончил он.