Но что–то я отвлёкся! Пока крутил любопытной головой в разные стороны, Изяслав Мстиславич лихо взобрался на специально предназначенный для публичных выступлений помост. Некогда, «в прошлой жизни» этот парапет был высоким теремным крыльцом, теперь же, он оказался перепрофилирован в трибуну. Сами теремные хоромы по–прежнему, своими крытыми резными деревянными галереями соединялись со зданием церкви Иоанна Богослова, создавая, на фоне выступающего, поистине одухотворённый, величественный антураж.
Дружинники, по знаку князя, «вздёрнули» меня на постамент и расположили по правую руку от князя. Изяслав Мстиславич нервно выдохнул, глубоко вдохнул и начал громко, зажигательно ораторствовать с подобающей случаю речью. В своём выступлении он обвинил полочан во всех смертных грехах, если исходить из его слов, даже недавний мор и глад были ничем иным, как происками погрязших в грехопадении соседей во главе с их князем, совсем не чтившем заветы предков. Потом, на недовольные выкрики купцов, о распоясавшихся немецких купчинах, князь прошёлся и по немцам крепким словом, пообещав прижать тех «к ногтю», выплатить смоленским купцам все понесённые ими от действий немцев убытки, да и вообще заставить их твёрдо соблюдать «Смоленскую торговую правду».
Популистские речи князя были встречены «на ура», вернее «на слава». По окончании сего мероприятия смоленский епископ – владыка Алексий всех благословил и распустил народ по домам, отмечать знаменательное событие – возвращение блудного князя.
По Большой Проезжей дороги, тянущейся параллельно течению Днепра, мы с князем и его дружиной выехали с Вечевой площади. Переправились по мосту через речку Чуриловку, миновали стоящую в устье Чуриловки Кирилловскую церковь и окружающую её поселение Чуриловской слободы, и прямиком направились к Свирской «горе», располагавшейся западней, между Смоленском и хорошо укреплённым Смядынским монастырём.
Первоначальный княжеский детинец в историческом центре города на Соборной горе, как уже выше говорилось, в 1150 г. «прихватизировала» церковь, «выцарапав» его из рук Мономахова внука – Ростислава Мстиславича – родоначальника династии Ростиславичей, к которой принадлежали все без исключения смоленские князья. Сын «ограбленного» церковью князя, Роман Ростиславич, свой двор разместил за окольным городом, к востоку от устья р. Чуриловки. Там же была воздвигнута церковь Иоанна Богослова. Но и эта территория вскоре перешла под юрисдикцию кончанской администрации Смоленска. Этому акту предшествовала борьба княжеской и кончанской администраций, которая подчас выливалась в вооруженные столкновения. Противоречия начались еще при жизни Романа Ростиславича, который «многие досады прия от смолян». С особой силой они разгорелись после его смерти. После смерти Романа в 1180 г. его брат Давид Ростиславич переносит свой двор ещё западнее, на Свирскую гору, ближе к Смядыни. После этого возводит свою дворцовую церковь во имя Михаила Архангела (Свирскую). А на территории бывшей княжеской резиденции были воздвигнуты новые городские укрепления, которые в дальнейшем получили наименование Пятницкого острога, так как примыкали к Пятницкому концу и находились вместе с входящей в них территорией под его юрисдикцией. Общая протяженность оборонительной линии Пятницкого острога ориентировочно достигала 1,6 км.