В гриднице, для всех желающих место не нашлось, здесь разместились только дружинники, наибольшие бояре, городская верхушка, остальные гости довольствовались размещением в сенях. Все стены и потолок помещения были закопчены непрерывно чадящими факелами или "витнями" как их здесь называли, потому, что они были свиты из смоляной пеньки. Столы «заливало» вином и мёдом, слуги разносили огромные блюда с мясом и дичью. Что меня удивило, так это присутствие на пиру в большом количестве жён и иных лиц женского пола, пришедших на пир со своими мужчинами, и это помимо крутившихся рядом с дружинниками дворцовых сенных девок.
Я сидел за столом по правую руку от Изяслава Мстиславича, первый голод был утолён, бокалы с вином пошли гулять по кругу, а некоторые уже успевшие наклюкаться дружинники принялись угощать друг друга пищей, швыряясь ей через весь стол.
На пиру, к уже знакомым мне начальным людям княжеской дружины, присовокупилась целая кодла смоленских вельмож. За столами величаво расселись представители виднейших смоленских боярских родов: Плюсковы, Ходыкины, Кривцовы, Басины, Жабины, Пивовы, Полтевы, Вошкины, Ходневы, Шестаковы и многие другие. Эту информацию мне на ухо тихо шептал Перемога, указывая на бородачей в горлатых высоких шапках. Все они являлись не только крупнейшими вотчинниками, но и занимались торговлей, хотя за столом присутствовали и чисто купцы. Этим вельможам было по большому счёту всё равно, кто у них князь, их устраивала любая личность, которая бы проводила выгодную им политику дальнейшей раздачи земель и торговых привилегий. И самое паршивое, они представляли из себя силу не только в экономическом измерении. Но и в политическом – местные бояре активно влияли на городское вече, посредством так или иначе зависимого от них мизинного люда. И в военном – бояре не только возглавляли отряды городских полков, но и имели собственные конные дружины, чья объединённая мощь в разы превосходила возможности любого князя. В общем, самостоятельность смоленского князя была лишь немногим больше, чем в Новгородской, де–факто, боярской республике. Похоже на то, чтобы мне в будущем добиться централизации власти, придётся пролить реки крови. "Весёлая", однако, перспектива ...
Смоленский «тысяцкий» Михалко Негочевич, начальствующий над всеми смоленскими ополчениями, ухмыляясь растягивал свои узкие губы, делая их похожими на змеиную улыбку. Я конечно знаю, что змеи не улыбаются, но если бы они могли это делать, то я уверен, их оскал походил бы на улыбу этого, не к ночи упомянутого, Михалки. Думаю, не надо быть физиономистом, чтобы по мимики лица понять, что этот боярин являлся весьма скользким типом, всегда готовым ужалить.