Пантелей Братонежкич – «конецкий староста» или «сотский» Заднепровского Ильинского конца, вид имел весьма добродушного увальня, этакая душа компании. По словам Перемоги это весёлое состояние боярина было не напускное, балагурил он всегда и везде.
Чуть поодаль от нас сидели всё время переговаривающиеся между собой главные смоленские таможенники – купец Терентий Луготич и боярин Мирослав Олексич Чёрный.
Ещё важными шишками, на которых Перемога обратил моё внимание были купец Иван Ручечник и боярин Якун Домажирич – тоже городские выборные, отправляющие посольскую службу.
На этом знакомство со смоленской аристократией прервалось, язык Перемоги от выпитого стал заплетаться, внимание рассеялось. Как только появились гусляры, и стали услаждать своим "искусством" гостей, главным образом «прославляя» отдельных, именитых представителей, я не выдержал, и по–тихому слинял. С трудом найдя из своих малолетних дворян только «спальника» Корытя, я отправился в его сопровождении в свою прежнюю комнату. Поводырь мне был необходим, так как о местоположении собственной спальни я, по понятным причинам, даже не догадывался.
Опочивальня наследника смоленского престола располагалась на втором этаже. Окна спальни выходили на расписное «гульбище», представляющее из себя нечто вроде балконов, соединённых вместе проходами. То есть выходящий во двор второй ярус северной стороны терема был превращён в сквозную пешеходную дорожку, искусно украшенную резными перилами и решётками. Из моей спальной комнаты можно было выйти на крыльцо и спуститься вниз, во двор, или из крыльца прямо пройти на эти «хоры», чтобы любоваться подворьем и окрестными видами, открывающимися из–за стены, окружающей дворец. По правую руку был виден сам «окольный Старый город» с его крепостной стеной, по левую – прилипшей к нему Пятницкий острог. Пятницкий острог возник на месте Торга, «приклеившись» к западной стороне «Старого города», на территории между Пятницким и Чуриловским ручьями, впадающими в Днепр. Но эти «гульбища» и галереи по замыслу «архитекторов» можно было использовать и в оборонных целях, находясь здесь в относительной безопасности, расстреливать из луков вся и всех.
Сама светлица, предназначенная мне, состояла из двух смежных комнат, причём, что особенно меня порадовало, рядом со стеной второй комнаты проходила дымница (труба) от печи, что была установлена на первом этаже терема. Всё таки март месяц на Руси не самый тёплый, поэтому вместе с Корытем перетащили широкую лавку, что использовалась вместо постели, поближе к жаркой дымнице. Уложив голову на пуховую подушку и укрывшись кошмой я моментально заснул.