Тут, чуть не уронив посох, вскочил боярин Пантелей Братонежкич – «конецкий староста» Ильинского конца.
– Верно, Всеволод говорит, зачем нам усобицу продолжать? Будь Изяслав Мстиславич мудрее Святослава, тот распрю начал, а ты её закончи!
Изяслав Мстиславич вскинул на боярина уничтожающий взгляд, недовольно качнул головой.
– А тебе, боярин, пока речь ведут князья, и помолчать не грех.
Тут не вытерпел знакомый мне ещё по Зарою боярин Дмитр Ходыкин.
– Правильно Пантелей Братонежкич, только закончить прю надоть князю смоленскому в Полоцке, согнав оттудова Святослава!
В гриднице угрожающе стал нарастать гул голосов.
– Вече не согласится ратиться с Полоцком, а князь с полутора сотней дружины дальше Витебска не пройдёт! – вскипел Артемий Астафьевич, смоленский посадник.
Все бояре подскочили со своих мест и заголосили, каждый на свой лад. Поднялся шум, крики, взаимные упреки и даже угрозы. Иные уже за оружие схватились. Страсти накалялись …
И тут вопли заглушил громкий стук по полу посоха Алексия, восседающего в своём кресле. В стихнувшем шуме раздался его повелительный голос.
– Уймитесь, нечестивцы! – епископ притопнул ногой. – Не то я всех вас, окаянных, посохом в разум приведу!
– Правда твоя, отче! — встал Изяслав Мстиславич, и уже обращаясь к боярам — Утихомирьтесь! Не место здесь на совете, свару затевать. Нам тут речи держать надо миром да ладом, по согласию. Охолоньте малость, господа бояре, и садитесь по своим местам.
Бояре, издавая невнятное ворчание, послушно расселись.
– Но хочу я спросить у смоленского князя, на ком вина лежит за разжёгшуюся «котору»? – Опять подал голос Ростислав Мстиславич. Говорил он негромко, вкрадчиво и даже мягко, но его губы все время кривила какая–то неприятно–загадочная ухмылка. – Ходили слухи, ещё до прошлогодних событий о том, что ты, Изяслав, хочешь уйти, добывать великокняжеский столец под Владимиром Рюриковичем Киевским. А в Смоленске, порушив лествицу, посадить своего сына. А нам всем ведомо, полоцкий и киевский князья дружны меж собой. Может поэтому, Святослав своим ударом по Смоленску упредил тебя? Что скажешь, брате?
В притихшей было гриднице, снова возникло оживление. Изяслав Мстиславич крепко сжал ручки кресла, левая бровь его чуть заметно задрожала. Сдерживая себя от бешенства, он резко ответил своему двоюродному брату:
— То лжа голимая и поклёп! – безапелляционно заявил Изяслав Мстиславич. – И слухи те злонамеренные Святослав–Иуда распускал, чтобы меж нами рознь посеять!
Ох, лукавил князь, лукавил! Знаю я, что он о Киеве мечтает, будто на нём свет клином сошёлся. Поверили ли ему князья? Сомневаюсь. Всеволоду, кажется, всё по барабану, а Ростислав тот ещё лис, его на мякине не проведёшь!