Вместе со мной на ознакомительную «экскурсию» в монастырь, выполняя представительно–охранные функции, поехали три дворянина и четверо широко зевающих, из–за пропущенного послеобеденного сна, княжеских дружинника.
Первое, что бросилось в глаза ещё при подъезде к монастырю – это возвышающейся над монастырским селением золоченый крест церкви Святых Бориса и Глеба. Архимандритом Борисоглебского (Смядынского) монастыря был владыко Валерьян, не так давно сменивший почившего Феодосия – прежнего монастырского настоятеля. Местный церковный босс, довольно молодой, приятной внешности мужчина, примерно возраста Христа, встречал нас у монастырской речной бухты. Уж, каким образом он узнал о приезде к нему незваных гостей, для меня осталось загадкой.
Перекрестившись и вручив подбежавшим служкам своих коней «паломники» вошли внутрь «Святых врат». Мне и сопровождающей мои персону кавалькаде пришлось спешиться и далее медленно брести в компании с архимандритом, по пути неспешно обозревая окрестности. Эта прогулка проходила под непрерывный аккомпанемент негромкого и слегка простывшего голоса архимандрита. Всё, на что я бросал свой взгляд тут же отцом Валерьяном комментировалось. Архимандрит поведал мне много нового об этом величественном, шестистолповом трёхапсидном крестовокупольном храме.
Неспешно ведя великосветские беседы, мы посетили княжескую галерею–усыпальницу. «Вотчий» княжеский храм изначально был задуман как место упокоения потомков Ростислава и их семей, как мавзолей Ростиславичей. Кроме них Давидом Ростиславичем из Вышгорода сюда были привезены деревянные гробницы святых братьев Бориса и Глеба, в честь которых, собственно говоря, Смядынский монастырь получил своё второе название – Борисоглебский.
Обследовав некрополь и храмовые внутренние помещения, поставив свечки и помолившись в ещё одной малой церкви, Васильевской, расположенной здесь же, на монастырской территории, мы с Валерьяном, наконец–таки, вышли на свежий воздух, пройдя сквозь монастырские ворота.
Пока я крутил головой, рассматривая открывшейся пейзаж, мы незаметно миновали чернеющие, ещё не засеянные огороды, предназначенные под посадки столь любимыми смолянами капусты и репы. Сразу за огородами находилась небольшая деревянная поварня, в которой вариликапусту, выросшую на этих самых огородах, а также деревянные погреба, где вышеназванный продукт хранили в квашенном и свежем виде. Около огородов раскинулись кельи, где жили, по словам архимандрита, «старец огородник да детеныши».
Наконец, сделав кругаля по окрестностям процессия, ведомая архимандритом, вернулась к монастырским Святым вратам.