– Думаю, мы привлекли достаточно внимания на эту неночь, – проворчал Сид.
– Уйдем куда-нибудь? – предложила Эш. – Чтобы избежать нежелательного внимания?
– Угу, – кивнул Мясник. – В этом городе не доебываются к соленым. Лучше перейти в другую таверну, подальше отсюда, но в пределах Амая.
– Но Корлеоне должен был встретить нас здесь, – заметил Сид.
– Попросим привратника передать от нас сообщение Трику, – сказала Мия. – Он все равно не спит и может остаться здесь и дождаться прибытия Корлеоне.
– Если он прибудет, мать его, – прорычал Мясник.
Мия посмотрела на посетителей, уловила несколько косых взглядов. После драки по ее венам побежал адреналин, сердцебиение участилось. Отсутствие Мистера Добряка опустошило ее, а поскольку Эклипс по-прежнему поглощала страх Йоннена, Мия осталась наедине со своим страхом. Страхом, что их могут преследовать. Страхом перед тем, что произойдет, если Корлеоне их бросит. Страхом за Меркурио, за Эш, за брата, за саму себя.
Она посмотрела на пятна крови на своих руках. Осознала, что они дрожат. И сказала:
– Пойдем отсюда.
Адонай был голоден.
Хотя с его последнего кормления прошло всего два часа. Пока он делал жадные глотки между липких от крови бедер очередной безымянной Десницы (но они все безымянные, не так ли?), он прислушивался к ее сердцу, бьющемуся в такт его глоткам – быстро, как крылья пташки о клетку ребер. Ее пульс алыми рывками изливался на его язык, ту-дух, ту-дух, такой сладкий и теплый, что колдун мог бы проглотить эту девушку целиком.
Но Адонай выпил слишком много. Позже, содрогнувшись и упав на колени, он выблевал багровую жидкость прямо на свои белые, как кость, ладони. Безупречность его пытки всегда в равной степени забавляла и возмущала, и горечь этого проклятья ожесточалась тем фактом, что он сам его выбрал. Адонай знал цену силы, прежде чем получить ее. Знал цену за возрождение магики, давно погребенной под руинами древнего Ашкаха. Чтобы овладеть властью над кровью, он должен был стать ее рабом. Как Мариэль была рабыней плоти.
Кровь – единственная пища вещателя, но она также вызывает рвоту. Выпьешь слишком много – и будешь страдать от ужасной тошноты. Выпьешь слишком мало – и будешь страдать от ужасного голода. Постоянная, безукоризненная кровавая пытка.
Какова плата, сила?
– Есть какие-нибудь новости? – спросил Солис.
Покои Достопочтенного Отца находились высоко в горе, на вершине винтовой, сужающейся лестницы. С тех пор, как Друзилла выбрала его на этот пост, Солис почти не ничего не поменял в убранстве. Аркимическая стеклянная скульптура на потолке, белые меховые шкуры на полу, выбеленные стены. Резной стол, заваленный высокими стопками бумаг и фолиантов, книжные полки, идущие вдоль стен справа и слева.